Микроб без комплексов
Шрифт:
– Давай все координаты гимназии! – закричала я.
– Зачем? Хочешь туда поехать? – удивился Коробок.
– Нет, собираюсь послать им поздравительную открытку к Дню святого Валентина, – фыркнула я, – а в конце сделаю приписку: сообщите мне всю правду о Ляле Звонаревой.
– Отличный ход, – одобрил Димон, – но он не сработает. Полагаю, тебя даже не пустят на территорию гимназии. Коллектив умеет хранить тайны, иначе к ним никто не обратится. Болтунов в таком месте держать не станут, и без рекомендации от хорошо известных администрации лиц с родителями предполагаемых
– Но как-то же туда устраиваются ученики! – справедливо заметила я.
– Безусловно, можно найти подход к директору, но могу подсказать более простой и легкий путь выяснения подробностей о Ляле, – предложил Коробков.
– Какой?
– Помнишь, я говорил, что у каждого ученика есть личный воспитатель?
– Да.
– Лялей занималась Людмила Николаевна Середко. Через пару месяцев после ухода девочки психолога со скандалом уволили – у нее случился конфликт со школьником Федором Соломатиным, с которым Середко стала заниматься после младшей Звонаревой. Воспитательница была очень недовольна, бомбардировала администрацию заявлениями, требовала выплаты трехмесячного оклада, грозилась восстановиться по суду. А потом вдруг успокоилась. Очевидно, конфликт разрешился. Дам тебе все координаты Середко, которая, думаю, до сих пор зла на хозяев гимназии и с удовольствием расскажет правду о тамошних порядках, сообщит секреты Звонаревой…
Несмотря на то, что на Москву опустился поздний вечер, я решила не откладывать беседу с Середко в долгий ящик и, наплевав на приличия, быстро набрала номер ее телефона.
– Алло, – звонко ответил молодой, прямо-таки девичий голос.
– Позовите, пожалуйста, Людмилу Николаевну, – попросила я, думая, что трубку сняла дочь психолога.
Но в ответ услышала:
– Слушаю вас.
Следовало продемонстрировать хорошее воспитание, и я сказала:
– Извините за беспокойство.
– Ерунда, я поздно ложусь спать, – быстро перебила меня девушка.
– Меня зовут Татьяна Сергеева, мы с вами не знакомы.
– Это поправимо, – засмеялась психолог.
Я откашлялась.
– Обратиться к вам меня побудила большая проблема. Личная. Она связана с поведением моего сына Володи. Очень надеюсь на вашу профессиональную помощь и готова заплатить любые деньги за консультацию. Пожалуйста, не отказывайте мне.
– Вы сейчас свободны? – деловито осведомилась Середко.
Как вы думаете, что она услышала от меня в ответ?
– Абсолютно!
– Тогда приезжайте ко мне, – распорядилась Людмила Николаевна. – Беседовать лучше, глядя друг другу в глаза.
Глава 30
Памятуя о звонком голосе психолога, я ожидала увидеть вчерашнюю выпускницу вуза, но передо мной оказалась женщина лет сорока. Хозяйка проводила гостью в просторный кабинет, усадила в удобное кресло, сама устроилась напротив и сказала:
– Сейчас такое сложное время, требуется осторожность при выборе клиентов, поэтому я вынуждена задать вам вопрос: кто вам меня порекомендовал?
– Зоя Владимировна Звонарева. Вы очень помогли ее внучке Ляле, – без запинки отрапортовала я.
Людмила Николаевна взяла с журнального столика очки, водрузила их на нос и покачала головой.
– Вот уж странность!
– Вас удивляет факт моего знакомства с матерью актрисы? – Я прикинулась дурой.
– Нет. Думала, она никогда не скажет обо мне хорошего слова, – ответила Середко. – Значит, ошиблась, хотя редко неверно прогнозирую чужое поведение. Как там Ляля?
– Ответить честно? – спросила я.
– Конечно! – погасив улыбку, сказала психолог.
– С одной стороны, хорошо, с другой – плохо. Девочка задержана за совершение преступления, ей предстоит лечение у психиатра. Извините, если огорошила вас этим сообщением.
– Для меня в нем ничего удивительного нет, я ожидала подобного развития событий, – кивнула Середко. – А какая информация хорошая?
– Раз Ляля под пристальным вниманием врачей, ей не удастся совершить третье преступление, – четко произнесла я.
– Третье? – переспросила Людмила Николаевна, приподняв бровь.
Я кивнула.
– Ну да. За первое ее отправили в гимназию Ландау, за второе задержали на днях. Хотите знать, в чем обвиняют Лялю?
Середко сняла очки.
– Вы из милиции? Родители, у которых проблемы с детьми, никогда не интересуются чужими бедами. Могу предположить, что Звонарева кого-то убила. Ведь так?
– И да, и нет, – кивнула я, вынимая удостоверение. – Пожалуйста, выслушайте меня…
Когда мой рассказ о смерти Эдиты иссяк, Людмила Николаевна снова водрузила очки на нос.
– Я предвидела нечто похожее, – сказала она. – Ляля очень хитра, работать с ней было невероятно трудно. Впрочем, в гимназию Ландау не попадают беспроблемные дети. Но даже на их фоне Звонарева выглядела экзотическим цветком.
– Такая грубая и невоспитанная?
– Наоборот, – махнула рукой психолог, – вежливая, милая, всегда сохраняла невозмутимость. Но я ощущала, что под пеплом тлеют угли. Да только Иосиф Яковлевич ей верил. А она обвела старика вокруг пальца, вот так!
– Людмила Николаевна, милая, – взмолилась я, – речь идет об убийстве. Пожалуйста, расскажите все, что знаете. С одной стороны, правда поможет врачам, которые будут работать с Лялей, с другой – я сумею найти того, кто отравил Эдиту. Никаких протоколов или диктофонов нет, можете обыскать мои карманы и сумку. Сообщенная вами информация никогда не попадет ни к посторонним людям, ни на страницы газет.
Психолог вытянула губы трубочкой, пару раз чмокнула ими и решилась на откровенный разговор.
– Лялю привезла к нам бабушка. Отца девочка не знала, даже имени его не слышала, но особенно от отсутствия оного не страдала. Отношений с матерью у нее практически не было, та ни разу не появилась в гимназии. Я хотела побеседовать с актрисой, но Зоя Владимировна категорически заявила: «Дочь очень занята, ей некогда приезжать в школу. Эдита обожает девочку, но у нее мало времени на общение с ребенком. Все проблемы Ляли решаю я».