Милалика
Шрифт:
– Нас вертолётом подкинут километров на тридцать, может, больше, как выйдет, – сообщает командир. – Места там дикие, так что ходим аккуратно. Милу бережём, другого врача у нас нет.
– У нас вообще врача нет, – комментирую я. – А змеиный яд отсасывать сами будете.
Это я в ответ на шуточки по поводу того, почему медработник – обязательно женщина. Из старого анекдота это растёт об укусе змеи в мужское средоточие разума. Но, во-первых, не обязательно, во-вторых, дотуда змея не достанет. Шуточек при этом, конечно, полно, куда же без них. Змей привычно хихикает, мы
Самолёт садится довольно штатно, насколько я могу судить. Ну, подпрыгивает несколько раз, конечно, но оно и понятно – места дикие, качество полосы – так себе, если она вообще есть. Хорошо, что птичке нашей всё равно, куда садиться. И я с нею попрыгала, судорожно цепляясь за что угодно, и мне это удаётся – на месте удержалась, в боулинг собой не сыграла – и ладненько.
Медленно открывается аппарель, машина и остановиться не успевает. Теперь надо бежать – и довольно быстро – к вертолёту. Вон он, виден немного в стороне. Вполне такой обычный восьмой «Ми». Сейчас поднимет и понесёт нас, куда сказано. Нам сегодня много чего сделать надо, поэтому я стараюсь, бегу вместе со всеми, хоть и отстаю немного, физподготовка у меня всё-таки не на том же уровне. Ребята-то каждый день занимаются, а я на стульях жопу отращиваю. Вот пояс по самбо – да, разряды по пулевой стрельбе и – не пойми зачем – по фехтованию. Ну, это как раз понятно – лишь бы в детдоме не сидеть, а чувствовать себя хоть как-то живой.
Машина сразу же идёт на взлёт, едва не оставив меня на земле. Но ребятам очень нужна медицина, так что меня затаскивают внутрь. Вертолёт летит куда-то – куда, мне не видно. Часа полтора летит, я от звука двигателя чувствую себя, как внутри барабана. Голова гудит, ничего уже не соображаю. Но вот вертолёт идёт на посадку, мы выскакиваем, и… Зелёные насаждения типа «пальма» и «какая-то хрень» наблюдаются, куда ни кинь взгляд. Взгляд кидать не хочется, хочется сдохнуть, но не дадут, потому что приказ.
– Мила, вперёд! – приказывает Гром, и тут до меня доходит: мне позывной сменили. Ла-а-адно, сменили так сменили, не в первый раз.
Послушно очень быстро бегу вперёд. Нам сегодня долго бежать, потому надо беречь дыхание и чередовать шаг с бегом. Десантура регулирует дыхание за счёт задорной песенки о Винни-Пухе, а мы бежим молча. Молча, но быстро, потому что севший вертолёт привлечёт аборигенов, как открытая банка мёда не скажу кого. А привлекать нам сегодня никого не надо, надо бежать.
Аборигены тут не только с луками и палками, хотя стрела в задницу – то ещё удовольствие. Они ещё и с автоматами, гранатомётами и прочей гадостью встречаются, то есть могут наделать много противных дырок, что никому понравиться, разумеется, не может. Потому и бежим.
Вот и джунгли, то есть обилие зелёных насаждений. Это значит, что скорость наша снижается, – надо и вверх посматривать, чтобы на голову никакой Чингачгук не свалился, но, с другой стороны, мы и не светимся, как три тополя на Плющихе. То есть уже полегче. Но физуху подтягивать надо, а то я так сдохну.
– Стоп, привал! – командует Гром. – Милу уложите покомфортней.
Действительно заботится. Интересно почему? И ещё интересно – я так реагирую потому, что это Гром, или потому, что мне просто тоскливо без ласки? Не знаю, да и думать просто никаких сил нет. Сейчас просто сдохну, и всё, такое у меня ощущение. Но сдохнуть опять не дают – меня, вцепившуюся в дерево, аккуратно укладывают на что-то мягкое, командуя отдыхать, и я отрубаюсь.
Ненадолго отрубаюсь, конечно. Мне в этом состоянии, правда, и получаса хватает, чтобы хоть как-то расслабиться. Сквозь сон чувствую погладившую меня по волосам руку и замираю от этой незнакомой, но такой желанной ласки. Хочется верить, что это Серёжа, просто очень хочется.
– Подъём! – звучит команда. – Просыпаемся и бежим.
Бежим мы не сразу, сначала морду умыть надо, а вот потом – да, рюкзак на спине, ствол к нему приторочен, медсумка-укладка – и бежим. С медициной смешно получилось – я дверь перепутала как-то, когда зачёты сдавала. Зашла случайно туда, где медики тусовались. Уж не знаю, что они у нас забыли, но мне неожиданно понравилось, вот и получила ещё одну специальность. Что смогла в теории – сдала, но параллельную медицинскую просто не вытянула. То есть, по идее, я почти доктор, но именно что почти…
***
Бежали, бежали мы – и прибежали. Гром карту достаёт, на местности ориентируется, и вижу я, что не нравится эта самая местность нашему командиру. Ну а кому такое понравится – степь, чахлые кустики, не пойми что… Мы что, сюда бежали? А на… зачем в смысле? В джунглях, как-то резко оборвавшихся, кстати, комфортнее.
– Не понял, – констатирует Гром. – По карте – джунгли, а тут…
– Термобарической бухнули, – предполагает Змей, выковыряв что-то из дёрна.
– Возможно, – кивает командир, рассмотрев протянутое ему. – Ну, тогда бежим дальше, здесь-то не встанешь.
– Вопросов не имею, – отвечает ему Тис.
Это штатный сапёр группы. У него полный рюкзак не самых весёлых предметов, если детонируют, взлетим так, что позавидуют птицы. Я поднимаюсь на ноги – надо бежать дальше, хотя с какого… зачем надо было выжигать джунгли, я не понимаю. На всякий случай выдёргиваю из кармашка дозиметр, но он молчит, значит, точно не ядерной бумкнули. Интересно, это с нашим заданием связано, или местные просто бомбочку интересную нашли и решили узнать, что будет?
Бежим дальше, на горизонте уже и искомые джунгли показались. Там у нас привал будет, можно будет пос… оправиться, значит. И пож… принять пищу. Я же девушка, надо прилично выражаться. Главное – следить, чтобы во время похода в туалет змея за жопу не куснула, а то будет несмешно. А несмешно нам не надо, ибо та же чёрная мамба, которая тут вроде бы не водится, – тот ещё подарочек. А вот рассказывали, один деятель лепестковую мину не заметил. И оправился прям на неё. Байка говорит, что хоронить было нечего, и хоть не верится, что она от такого сработала, но проверять ни у кого желания нет.