Миланский черт
Шрифт:
— Да, но почему не ко мне?
— У тебя я подрываю здоровье, а у него лечусь.
Соня рассмеялась. Она лежала на своей узкой кровати, положив голову Бобу на плечо и следя за причудливой игрой теней на потолке.
— Ты веришь, что звук может быть желтым, в розовых чешуйках? — спросила она.
— Если бы у звуков были цвета — почему бы и нет?
— У звуков есть цвета. И я их иногда вижу.
— Ференц Лист тоже в это верил.
— Я ничего не выдумываю, я это знаю. Мой мозг способен иногда видеть цвета
Она почувствовала в темноте полуулыбку Боба.
— И какого цвета мои звуки, когда я играю?
— Они — как дым сигареты. Не серый — когда его выдыхаешь изо рта или из носа, — а синеватый, когда он поднимается вверх от кончика сигареты.
Он прижал ее к себе.
— Именно так я и хотел бы играть — чтобы звуки были синими, прозрачными и невесомыми, как дым оставленной в пепельнице сигареты.
— А иногда я ощущаю даже вкус звуков.
— И какой же вкус у моей музыки?
Соня выпрямилась и склонилась к его лицу.
— Вот какой.
Она сунула ему в рот язык.
Боб еще спал, когда она тихо вышла из комнаты и повесила на ручку двери табличку «Просьба не беспокоить!».
Холл был пуст. За стойкой портье тоже никого не было. Из-за двери конторы доносился тихий голос диктора, читавшего утренние новости.
Ее встретил уже привычный запах хлорки и эфирных масел. Оба бассейна, объятые тишиной и покоем, казались заколдованными озерами. Размытый пейзаж за стеклянным фасадом напоминал огромное живописное полотно. Серое небо залило склон горы и долину рассеянным, мутным светом, стерев все тени и контуры.
Из душа на краю термального бассейна тихо капала вода. Одна из кушеток, нарушив строй, стояла особняком, криво и на некотором расстоянии от других. Лежавший на ней купальный халат свисал с обеих сторон и касался пола. Соня поставила кушетку на место, подняла халат. Под ним лежали два журнала, похожие на те, что обычно читала Леа, старшая дочь Хойзерманнов.
На крючке возле душевых кабин кто-то оставил купальную шапочку. Рядом с джакузи стояла пара шлепанцев с фирменной надписью отеля.
Приведя все в порядок, Соня направилась к лестнице, но почему-то вдруг замедлила шаги. Лестница чем-то напомнила ей вход в склеп.
Коридор показался ей в этот раз более прохладным и мрачным, чем в другие дни, когда у нее бывали утренние дежурства. Она быстро, как будто за ней кто-то гнался, прошла к аппаратной, нажала дверную ручку, сделала глубокий вдох и толкнула дверь.
Постояв с полминуты на пороге, пока глаза не адаптировались к темноте, в которой теплились лишь лампочки приборов, она решительно прошла к ящику с предохранителями и повернула выключатель. Вызывая в памяти нужные положения переключателей, рычажков и кнопок, она торопливо произвела необходимые манипуляции, вышла из аппаратной и начала обычный обход помещений.
Перед каждой
Зал отдыха она оставила на последний момент. И вот она подошла к двери и заставила себя нажать вниз ручку. Потом приоткрыла дверь, отступила на шаг, сосчитала до трех и мягко толкнула ее ногой. Дверь медленно отворилась, открыв вид на аквариум. Рыбы спокойно плавали посреди водорослей и камней.
Соня осторожно вошла и включила свет. Все было как обычно. Если не считать запаха. Пахло не теми эфирными маслами, которыми они заправляли ароматизаторы, а чем-то другим. Пачули?
Одной из кушеток кто-то пользовался. В изголовье вместо подушки лежало несколько сложенных вместе полотенец. В изножье кушетка была испачкана, словно на ней лежали прямо в грязной обуви.
На полу рядом с кушеткой Соня обнаружила пепел и окурок. Вернее, остаток самокрутки. Закрыв дверь, она бросилась к лестнице.
Наверху она чуть не столкнулась с Барбарой Петерс. Та была не в купальном халате, как обычно в это время, а в джинсах, кашемировом пуловере и бейсболке, скрывшей ее нечесаные волосы. Судя по ее виду, она провела бессонную ночь.
— Что-нибудь с Банго?.. — робко спросила Барбара Петерс.
— В зале отдыха кто-то курил марихуану!
Но Барбара Петерс лишь отмахнулась от этой новости.
— Он так и не появился. Даже ночью. Я уже готова ко всему…
— Никто из гостей не мог курить марихуану. Я думаю, кто-то проник ночью в зал отдыха, улегся прямо в грязных ботинках на кушетку и преспокойно выкурил косяк. Он хотел, чтобы мы это заметили. Он хотел, чтобы мы знали, что он в любой момент может прийти сюда, как к себе домой.
Только теперь на лице начальницы появился интерес к этой истории.
— Вы думаете, это имеет отношение к исчезновению Банго?
— Я думаю, это имеет отношение ко всем этим странным происшествиям. А если исчезновение Банго — одно из этих странных происшествий…
— Так оно и есть.
Барбара Петерс решительно пошла вниз по лестнице. Соня последовала за ней.
Несколько секунд они молча стояли перед кушеткой.
— Здесь что-то витает в воздухе… — произнесла наконец Барбара Петерс.
— Злоба и жестокость.
Они вновь умолкли на некоторое время.
— На машине Рето Баццеля есть наклейка с конопляным листком… — сказала Соня, обращаясь скорее к себе самой.
— Вы думаете, это его работа?
— Да.
— И вы по-прежнему считаете, что я должна обратиться в полицию?
— Да. И чем скорее, тем лучше.
— По-вашему, он может быть причастен и к исчезновению Банго?
Не столько потому, что действительно так думала, сколько чтобы заставить ее наконец подключить полицию, Соня ответила: