Миланья. Часть 3

Эн Стефания

— Не правда… — негромко возразила она.

— Правда! Ещё как правда! Если отбросишь свою гордость и проанализируешь события, то поймаешь, что это так. Да я, в принципе, не против. Ты такая, какая есть. Эдик тебя любит — это главное. Но стоило мне немного тебя потревожить, заставить поступить так, как тебе не хочется, потребовать исполнения обязанностей на благо семьи — и вот я уже злодей вселенского масштаба! А ведь продолжение рода для аристократов — это обязательное условие. Нельзя иначе. Корсика — не Империя. Если нет ребёнка, то… Детка…

Лорд быстро встал и подскочил к девушке, успев подхватить. Милли вдруг резко стало плохо, и она

снова чуть не упала. Крафт заботливо усадил невестку на своё место. Себе же пододвинул другое кресло.

— Может позвать врача? — встревожено спросил дядя.

— Нет. — Милли инстинктивно массировала виски пальцами. — Таня сказала, в моём положении такие обмороки совершенно нормальны. Лечения не требуется. Нужно просто пережить этот период. Дядя, — обратилась она к лорду, — но если моя беременность так нужна была вам, почему вы просто не сказали?

— Я не сказал?! — рьяно воскликнул Крафт, ударив себя ладонью в грудь. — Да я постоянно твердил! Попугай, и тот повторяет заученную фразу реже! Сколько раз я говорил тебе, что нужен ребёнок, что это прямая обязанность любой замужней леди, что иначе ника нельзя! Меня разве кто-то слушал? А ведь если нет потомства, род под угрозой. Такие у нас правила на Корсике. Наследники обязательно должны быть в любой знатной семье. Иначе теряется статус и положение. Я сейчас на вершине. Враги со всех сторон. Ты и сама это знаешь. Дети, наследники, необходимы как воздух. Иначе мой трон правителя расшатают и опрокинут.

— Ладно. — Милли откинулась на спинку кресла. — Я вас прощаю. Но, пожалуйста, очень вас прошу, больше так никогда не делайте! Обещайте!

— Хорошо. Но и ты пообещай считаться с интересами семьи. После первого ребёнка нужен будет и второй, и третий. Сразу тебе об этом говорю, чтобы потом не устраивала истерик.

Милли взяла со столика чайник и налила себе отвар. Взяла чашку, хотела отпить, но лорд вырвал ёмкость из её рук.

— Эй! — возмутилась она. — Вы чего?

— Беременным нельзя травяной отвар. — лорд сам сделал глоток из похищенной чашки. — Это может навредить ребёнку. Ты теперь обязана думать обо всём: что ешь, пьешь, чем дышишь.

— Вы — зануда! — Милли страдальчески закатила глаза. — Прям как она. — девушка кивнула в сторону портрета Элис.

— Не говори плохо о матери! — строго сказал Крафт. — Она наверняка очень любит тебя, хоть ты и знатная колючка!

— Любит — это да, но она без конца хочет всё контролировать. Прям как вы. Мама постоянно диктует, что я должна делать, как поступать, о чем думать! Она до сих пор считает меня маленькой девочкой и не признает как личность. А вы, Крафт? Вы любите её? — вдруг перевела она тему, — Всё хотела спросить, но не к месту было. Все эти ваши посиделки около портрета мамы, это стремление узнать, где она… Раньше я думала, вы хотите её убить, поэтому ищите, но сейчас считаю по другому. Так где правда?

Лорд ответил не сразу. Он встал с кресла, начал мерить шагами комнату. Потом подошёл к окну и принялся разглядывать сад. Что он мог видеть в полутемных аллеях, так и осталось загадкой.

— Я люблю её, — наконец сказал он, продолжая глядеть в темноту, — всегда любил. Даже когда она сбежала. Даже когда я думал, что она хотела моей смерти, взорвав шахту. Я всегда любил Элис. И хотел убить тоже. Тебе кажется подобное сочетание невероятным?

— Нет. Почему? Очень даже верю. Но буду благодарна, если объясните.

— Что тут объяснять? Я полюбил твою маму, когда она была моей женой. Это произошло не

сразу. Первое время я видел в ней только рабыню, которая должна играть свою роль. Но потом… Не знаю как, но твоя мать привязала меня к себе. Крепко, сильно. Ни одна женщина, ни до, ни после неё не была мне так дорога. А она… Бросила меня, предала. Взорвала шахту и убежала. Конечно я злился! Приказал твоему отцу её убить. Но он… Эх, проказник! Женился, вместо того, чтобы выполнить задание. Но я его не виню. Сложно не попасть под чары твоей мамы… Вот и Алекс попал… И пропал… Но эту историю ты знаешь лучше меня. Я же… Я же все эти годы был уверен, что Элис мертва. В тот день, когда Алекс кинул мне на стол папку с делом твоей мамы, с доказательствами её смерти… Я готов был вырвать на себе все волосы, если б они у меня имелись. Я выл, лез на стены. Но изменить уже ничего нельзя. Ни об одном своём приказе я не жалел так, как об этом. Я никогда не прощаю врагов и предателей, плачу по счетам. Ты и сама знаешь. Но Элис… Узнав, что её больше нет, я сам готов был отправиться вслед за ней. Тогда я и приказал написать этот портрет, что висит теперь здесь. В память о ней… Когда же, много лет спустя, я нашёл у Эдика твою фотографию… В моём колье… Признаюсь честно, первой мыслью было уничтожить вас всех. Всю вашу семейку. И я попытался найти вас. Но твой папаша так надёжно спрятал свою семью, что я ничего не обнаружил. Никаких следов. Да! Алекс прекрасно знал своё дело. Правда, его своевольная доченька, по свойственной ей привычке, совершенно наплевала на требования безопасности. И тебя я нашёл. Дальше ты знаешь. Я хотел разделаться хотя бы с тобой, но передумал. Теперь ты часть семьи.

Крафт замолчал. Тяжело вздохнул и вернулся в кресло.

— А мама? — спросила Милли. — Вы её всё ещё хотите убить?

— Нет конечно! Я же тебе сказал: я её люблю! Ну да, когда-то хотел убить. Теперь не хочу. Что не ясно? — вдруг раздражённо огрызнулся он.

— Кажется, я поняла… Вы скучаете по маме! — сделала вывод девушка. — Поэтому и сидите здесь вечерами.

— Конечно скучаю, — не стал отпираться лорд. — Я бы всё отдал, чтобы она оказалась тут, со мной. Но она не хочет. Я столько раз её просил! Но нет. Она не желает видеть меня. И единственное, что мне остаётся, это любоваться портретом.

— Э… Вы её просили? Когда?

— Последнее послание отправил буквально сегодня утром. Детка! Неужели ты считаешь своего дядю тупым? Твоя уловка с переадресацией вызова, якобы с Фабии, давно известна. Нет, по началу ты меня дурила. Но позже я всё выяснил. Да, потребовалось немало времени. Однако сейчас я уже всё знаю. Твоя мама ни на какой ни на Фабии, она на Тэе. Работает в Гуманитарной Миссии. Живёт в доме в лесу. Я, как только всё выяснил, регулярно отправляю ей послания. Прошу меня простить и выслушать. Вот уже месяцев девять или десять, как я ей пишу. Сообщения доходят. Это точно. Она их видит. Однако не отвечает. Ни на одно. Ни разу. Я понимаю, что сильно её обидел, но…

— Да, — закивала Милли, — вы приказали папе её убить. Это сильно.

— Знаю, — покорно склонил он голову, — всё знаю. И плачу за свои ошибки одиночеством.

Лорд больше ничего не сказал. Он молчал. Но это молчание голосило громче, чем любой крик. В его глазах отразилась такая глубокая скорбь… Миланье вдруг стало его ужасно жалко. Этот человек, внешне сильный и мужественный, в душе страдает. Каждый день. Изо дня в день. Сейчас Милли ясно это увидела. Крафт не играл, не притворялся. Просто сидел и молчал.