Милая Кассандра
Шрифт:
Муж обнял ее и прижал к себе.
— Дорогая, конечно. Ты же знаешь, для тебя у меня всегда найдется время, — произнес он. — И по-моему, очень здорово, что тебе понравился этот странный старый дом. Не всякая девушка решится сменить городскую квартиру на это обветшалое жилище. Уверен, такой дом — далеко не мечта хозяйки.
Кассандра пожала плечиками. Они стояли посередине комнаты тети Цинтии. «О, как несложно догадаться о ее характере, — подумала девушка. — Такая женственная, очень домашняя, до мелочности аккуратная пожилая особа». Хотя все в комнате было покрыто
Касс легко было представить старую миссис де Грут, сидевшую здесь во время своей последней болезни, глядя, как садовник кормит гусей на озере. Аккуратные ряды хрустальных бокалов еще стояли на столике; боковое зеркало в трельяже было треснуто.
Девушка грустно посмотрела на него.
— Интересно, зеркало разбилось еще при жизни хозяйки? — задумалась она. — Если да, то женщина, наверное, посчитала это происшествие плохим предзнаменованием — по традиции это означает скорый конец. О, Кевин, как грустно, что людям приходится стареть, и умирать, и оставлять кому-то те вещи, которые они собирали всю жизнь и любили. Я должна все это сохранить и сберечь, пусть даже это старомодные предметы.
— Угу, — пробормотал Кевин, но мысли его витали далеко. Он смотрел на диких уток, которых показывал ему таксист, думая о том, что стоит ему увлечься — и вместо работы над книгой он будет целыми днями глазеть на птиц, живущих в пруду.
— Только посмотри на эти окна. Выходишь на балкон утром в хорошую погоду и ныряешь прямо в озеро, — заметила Касс.
— Этого еще не хватало!
— А что, я умею плавать!
— А я слишком худой, и мне холодно, — проворчал Кевин и пошел к ванной.
Они радостно захихикали. Это помещение было раза в два больше, чем бывают обыкновенно ванные комнаты в городских кварталах. Пол устлан розовым ковром, ванна — огромных размеров; нижняя часть стен выложена розовым кафелем. В углу — душевая кабинка со стеклянными панелями.
— Вот это да! — воскликнул Кевин.
— Ты только представь, — восхищенно вздохнула девушка. — Пока я буду нежиться в ванной, ты можешь стоять себе под душем и напевать свои мадригалы.
— Под холодной-то водой? — хмыкнул парень.
— Нет, конечно. У нас есть очень хорошая отопительная система — электронагреватель, — пояснила Касс.
— Но мы не сможем оплачивать такие счета за электричество, — возразил ее супруг. — Мы будем пользоваться холодной водой, а для мытья посуды воду ты будешь кипятить.
— Вот зануда! — накинулась на него Кассандра.
Молодой человек еще раз оглядел розовую ванную и розовую спальню и утешился, вспомнив о строгой обстановке в комнате мистера де Грута. Там царил суровый мужской стиль — светло-кремовые крашеные стены, темно-зеленые портьеры и мебель красного дерева.
— Я буду спать в кабинете, когда ты мне надоешь, — заявил он. — И наслаждаться покоем, приглушенными красками и здравым духом, которым, я уверен, обладал этот голландец, муж тетушки. Он небось временами сбегал от ее придирок и ворчания.
— А с чего ты взял, что тетушка к нему придиралась? — фыркнула Касс.
— О, это у нас наследственное. Тетя Милли без конца ко мне придиралась и брюзжала день и ночь, — хихикнул молодой человек. — Уверен, что тетя Цинтия сводила его с ума, ежевечерне напоминая, что он — причина ее ссоры с бедной тетей Милли.
Девушка решительно закрыла дверь, разделявшую розовую спальню Цинтии и мрачную комнату мистера де Грута.
— Если наступит та ночь, когда ты закроешься здесь один, без меня, можешь считать, что бракоразводный процесс уже начат! — заявила она. — И не считай, что я к тебе придираюсь!
— Конечно нет, милая, — произнес Кевин уже более серьезно. Он вдруг сжал жену в объятиях и откинул темные волосы с ее разгоряченного юного лица. — Ты ведь не жалеешь, что вышла за меня, моя радость?
— Теперь, когда ты стал владельцем пяти тысяч фунтов стерлингов и этого чудного старого дома на воде… м-м-м… пожалуй, нет, не жалею, — отшутилась Касс.
— Нет, я имею в виду — ты всегда такая веселая, живая, никогда не хмуришься, не жалуешься ни на что, а я часто бываю угрюмым и срываюсь… — настаивал ее возлюбленный.
Кассандра посерьезнела, и на лице у него появилось задумчивое выражение. Она сплела руки у него на шее.
— Кевин, дорогой мой, ты раньше никогда об этом не говорил. Ты не должен тревожиться, потому что мне нравится твоя хмурость и ворчание, — постаралась она успокоить любимого. — Я все понимаю, и я тебя обожаю. И как я могу раскаиваться в том, что ушла из своего ужасного дома, от мамы и генерала? С тех пор как ты увез меня оттуда, моя жизнь стала одним замечательным приключением.
— Замечательным? — скептически повторил мужчина. — И это на Грум-стрит?
— Да, даже там. А ты только представь, как мы заживем здесь, — фантазировала она вслух. — Это будет просто здорово. Ради такой жизни стоит трудиться и ограничивать себя. Ты напишешь целый эпос, и он будет распродан в миллионах экземпляров по всему миру.
Кевин вдруг почувствовал, как глубоко тронут ее беззаветной любовью и верой в него. Он принялся целовать свою жену долгими страстными поцелуями любовника. Кассандра потеряла счет времени. Она слилась с ним в единое целое и улыбалась загадочной женской улыбкой, когда мужчина взял ее за руку и повел к кровати, откинул кружевное покрывало и притянул к себе. Сердце девушки гулко ухало у нее в груди, как молот, губы жадно тянулись к нему.
— Давай займемся здесь любовью в первый раз, — прошептал ее избранник. — Мы здесь совсем одни, в огромном пустом доме. Мы будем здесь счастливы, я чувствую. Ты была права. О, Касс, сладкая моя, милая Кассандра!
После этого разговор прекратился. В комнате стало тихо. Сквозь открытое окно доносился плеск и протяжные крики летящих над водой гусей.
Потом девушка лежала в бело-розовой спальне тети Цинтии в сладком забытьи, и этот незабываемый миг навечно врезался в ее память.