Милая пленница

Скай Кристина

На лужайке она увидела павлина, распустившего сверкающий яркими красками хвост.

— Мне бы следовало догадаться, что у вас есть павлины, — натянутым голосом произнесла она, следя за бабочкой, слетевшей с ее руки и выскользнувшей на свободу.

— Боюсь, ты возлагаешь на меня чужую вину. Эти чертовы твари — единственный вклад Изабель в Хоуксвиш, и они дьявольски шумят днем и ночью. Я пытался от них избавиться, но они никому не нужны.

Его глаза светились, когда он оценивающе разглядывал Александру. Девушка почувствовала, что ее щеки начинают

розоветь под его пристальным взглядом.

— Вы, как я вижу, переделали платье. Очень жаль.

«Держи себя в руках», — приказала себе Александра, отворачиваясь от окна. Она принялась рассматривать золотистую комнату, играющую мягкими оттенками старого дерева и блестящей кожи. На полу лежал огромный абиссинский ковер, его узоры переливались цветами спелого абрикоса и дымчатой малины, перемежавшимися с золотом. Александра подошла к огромному деревянному глобусу, потом — к письменному столу красного дерева на когтистых лапах и взяла тонкий томик в кожаном переплете, лежавший между бумагами.

Едва она открыла книгу, как ее глаза потемнели, и она резко захлопнула том.

— Вы интересуетесь восстанием в Веллуру? — резко спросила Александра. — Почему?

Хоук чуть насмешливо изогнул брови.

— Я интересуюсь многим, в том числе и индийскими делами. Не знал, что это преступление. — Он подошел к столу, взял книгу из ее онемевших пальцев. — «Следствие по делу о мятеже в Веллуру, с дополнением о странных обычаях индийских сипаев», — медленно прочел он. — Но, возможно, ты расскажешь мне больше, чем эта книга? Лицо Александры окаменело.

— Возможно, только вас это не заинтересует.

— И почему же?

— Потому что грубая, неприукрашенная правда редко доставляет такое же удовольствие, как сказки, рассказанные лупоглазыми путешественниками.

— Вы меня интригуете, мисс Мэйфилд. А какое положение твой отец занимает в этой стране?

— Занимал, — с горечью уточнила Александра. — Он умер. — Волна воспоминаний накатилась на нее, и девушка отвернулась, не желая, чтобы герцог видел ее чувства. — И я не желаю об этом говорить. — Пытаясь успокоиться, она вытащила толстый том с ближайшей к письменному столу полки.

— О, я был бы рад услышать твое мнение об этой книге, — шелковым тоном произнес Хоук.

Александра открыла книгу, и через несколько секунд ее лицо густо залилось краской.

— Но это… здесь нарисовано… — пробормотала она.

— Грешки одного из моих дедов. Это работа неизвестного итальянского гения, так мне говорили. Очень редкая вещь. И стоит теперь целого состояния. — Серебристые глаза герцога весело следили за Александрой, запихивавшей книгу на место. — Да, за эти гравюры мне предлагали кучу денег, — задумчиво добавил он. — Но я никогда их не продам. Кто знает, возможно, они когда-то окажутся… полезными.

— У вас что, совсем нет стыда, ваша светлость?

— Мой отец говорил, что стыд — это для простых смертных, мисс Мэйфилд, — сказал Хоук негромко и неожиданно серьезно. — А герцоги могут считать себя свободными от подобных условностей.

— Я

вижу, вы поставили себе целью быть невыносимым. Наверное, было бы лучше, если бы я пообедала в спальне.

— Ну, неужели мне нельзя говорить правду? — сказал Хоук, и его глаза сверкнули странным светом. — Без вас вечер показался бы мне слишком длинным. В компании всегда веселее. А сейчас, пожалуй, я предложу вам выпить что-нибудь. — Он подошел к небольшому шкафчику, в котором выстроились хрустальные графины. — Чего бы вам хотелось перед обедом? Может быть, херес? Жаль, что бренди осталось слишком мало, так что я не могу предложить его вам, — сухо добавил он.

— Все это вас ужасно развлекает, не так ли?

Герцог резко обернулся, в его глазах вспыхнул гнев.

— Напротив, мисс Мэйфилд, я просто стараюсь хоть как-то улучшить эту чертову ситуацию. И полагаю, тебе тоже стоит приложить к этому усилия.

Александра напряженно выпрямилась.

— Я, пожалуй, поостерегусь пить, ваша светлость. Боюсь, как бы снова не оказаться одурманенной.

— Даю тебе слово джентльмена, в спиртном ничего нет.

— Слово вельможи, пожалуй. Но джентльмена?.. — Ее голос вопросительно замер.

— Я вызывал мужчин на дуэль и за меньшие оскорбления, — сказал Хоуксворт. — И если бы я подумал, что ты… но тебе незачем меня бояться, — чуть насмешливо закончил он.

— А я вас и не боюсь!

— Тогда, должно быть, ты боишься самой себя. — Он налил в хрустальный стакан янтарной жидкости. И с вызывающим видом демонстративно отпил несколько глотков.

Как он и предполагал, Александра попалась на удочку. На ее щеках выступили розовые пятна.

— Пожалуй, я не отказалась бы от глотка хереса, ваша светлость, — дерзко бросила она, протягивая руку.

Хоук приподнял брови.

— Но лучше тебе пить не спеша. Старые вина весьма коварны.

Он наполнил стакан и подал его Александре. Она тут же выпила все до дна.

— Итак, мисс Мэйфилд, будем стреляться на рассвете? — спросил Хоук, снова наполняя ее стакан.

— Я бы предпочла мечи, ваша светлость. Очень острые мечи.

— Однако ты знаешь, что мы можем поискать и другой путь, чтобы уладить наши разногласия.

— Сомневаюсь. — Показалось ли Александре, что серебристые глаза прищурились на мгновение? Черт бы побрал этого человека! Пропади он пропадом, думала она, во второй раз осушая стакан.

— Лгунья, — мягко произнес Хоук.

— Отпустите меня, — потребовала она. — И все разногласия исчезнут.

— Это невозможно.

— Я уеду туда, где этот ваш Телфорд меня не найдет, — на север, может быть, в Шотландию.

— У тебя есть там родные? — небрежно поинтересовался Хоук.

— Нет, но…

— Тогда на что ты будешь жить?

— А вам-то какое дело? — спросила Александра, вертя в руках пустой стакан.

— Ну, ты поневоле стала моим делом, нравится тебе это или нет. Так как же ты намерена содержать себя? Или ты предпочитаешь не говорить вслух о своих замыслах? — цинично произнес он.