Шрифт:
Перевод Владимира Бабкова Иллюстратор Анджела Дин (Angela Deane) The short story «Safe as Houses» was reprinted from the book SAFE AS HOUSES by Marie-Helene Bertino, published by the University of Iowa Press © 2012 by Marie-Helene Bertino.
Used with permission.
Ошейник со стразами мы не трогаем. Айпад и лэптопы тоже. Не берем мятую бумажку в пятьдесят долларов, монеты на блюдце.
А вот само блюдце мы крадем — детскую глиняную
Марс забирает все, что прилеплено к холодильнику магнитиками в форме бутылочек. Ссыпает в наволочку расписания футбольных матчей и школьные табели.
— Аманда не волочит в математике. Вон сколько жалоб от училки.
Я листаю книгу, лежащую на кухонном столе Андерсонов: «Помоги близкому человеку: женщина как дерево». Книга разбухла от бесконечного чтения в ванной, а может, от слез.
— Она, наверно, слишком много телевизор смотрит. Как все американские дети.
В прямом смысле слова мы с Джилл Андерсон никогда не разговаривали. Она ходит в тот же фитнес-клуб, куда две недели назад записался и я. В непрямом мы разговаривали несколько раз. Джилл делится всеми подробностями своей жизни с подругой, когда они разминаются на беговых дорожках, поэтому я знаю, что до пятницы Андерсоны будут в Мексике, в парке развлечений. Я знаю, что соседка Джилл по имени Дороти выгуливает ее шпица два раза в день и что Дороти однажды попросила у мужа Джилл взаймы пятьсот долларов, так что он, по словам Джилл, «прямо растерялся». Я чуть ли не до последнего уголка знаю их дом, этакий пригородный парфенончик с маленькой колоннадой и прочими выкрутасами.
Меня отвлекает от книги глухое ворчание; я опускаю взгляд и вижу вытянутую злобой мордочку шпица.
— Когда закончишь здесь, давай в гостиную, — говорю я Марсу. — Я туда.
Гостиная у Андерсонов оформлена как центр управления космическими полетами — садись и пилотируй семейный корабль. Я опускаюсь на колени перед джазовой коллекцией мужа. Здесь сотни пластинок: Колтрейн, Монк, Рейнхардт. Я по очереди вынимаю их из конвертов, переворачиваю и ломаю о бедро.
Возвращается Марс; собачонка вьется вокруг его лодыжек. Мы с ним в одинаковых оранжевых комбинезонах. Марс — тощий парень с такими же рыжеватыми волосами, как у меня, только без седины, и с большим залихватским чубом. Он разиня в буквальном смысле слова, потому что у него огромный рот, который он разевает почем зря. Сейчас он разевает его на гигантский телеэкран размером в полстены. Потом на белый кожаный диван подковой, вмонтированный в пол.
— Бабла у этих ребят немерено, — говорит он. — Может, стырим пару динамиков? А, Плуто?
Я встаю. В коленях болезненно стучит, но я стараюсь этого не замечать.
— То, что нам нужно, важнее денег. Мы настроены на более высокую волну. Я бы сказал… байроническую.
— Байроническую, — говорит он и пялится на экран.
Газетчики придумывают мне остроумные (как им кажется) прозвища: Гроза Безделушек, Убийца Памяти. Я отправляю им остроумные (как я считаю) записки — всего отправил пока штук пять или шесть. После нескольких первых операций я вырезал для них буквы из журналов, а последнюю написал от руки. Анна всегда говорила, что почерк у меня аховый. Не сомневаюсь, что и в эту минуту какой-нибудь эксперт-графолог водит лупу над моими каракулями, анализируя зигзаги и курдюки, которые служат у меня заменителями
На втором этаже мы находим комнату девочек. Над их кроватями висят красивые таблички с именами — Аманда и Мария.
Мы разносим вдребезги картинки с единорогами. Выпускаем кишки мягким игрушкам.
Я обрушиваю стул на застекленное стихотворение Аманды под названием «Мой песик Джейк». Ты смотришь на меня глазами из попкорна. Мой дорогой, чудесный пес. Потом мы принимаемся за кукол Барби: обезглавить, обкорнать волосы, вырвать ноги.
— Ты как думаешь, она гомосечка? — спрашивает Марс.
— Лесбиянка? Кто?
— Линдсей Вагнер.
По улице за окном громыхает грузовик.
— Да не бионическая, — говорю я. — Байроническая. Был такой лорд Байрон.
Голова Барби, которую я выкручиваю, отрывается с ласкающим слух хлопком.
— У тебя дети есть, Плуто? — спрашивает он.
— Нет.
— А собака?
— Я больше… вор-кошатник.
— Назвать собаку Джейк — это тупо. Собак надо называть сильными именами — Медведь, Черноух. Джейк только для собаки-пидора годится. Вот если у тебя Черноух или Рекс, тогда это нормальный пес.
— У меня раньше был кот по имени Рамон, — говорю я, но он не слушает. Он продолжает:
— У меня был пес, который дрючил крыльцо и рычал: «Р-р-р-р…. Раф-ф!»
Марс наваливается на комод, изображая мучительные усилия. Это зрелище для меня чересчур интимно. Я отвожу глаза.
Потом он начинает медленно, с театральным пафосом выворачивать ящики, аккомпанируя себе ритмичным пыхтением.
— Так как это называется? — спрашиваю я.
— Это называется бионическая, мудила! — Он расшвыривает по комнате одежду. Пыхтит сильнее. — Бионическая женщина может раздавить в руке теннисный мячик. — Он имитирует этот подвиг. — Ненавижу ваши… б***… мячики… на тебе, сука!
— Байроническая, Марс.
Я нахожу комикс о песике Джейке, который сочинила Мария. В нем Джейк раскрывает преступление, указывая на красноречивые детали. Его партнер по сыску — не то крыса, не то плохо нарисованный лось; их общение сводится к грамматически подозрительным возгласам и победному воздеванию лап. Далее Джейк получает награду от мэра, в роли которого выступает дикобраз. Затем Джейк, мэр, крысолось и некто по имени Гарриэт Розенбом пьют из больших стаканов шоколадное молоко. Кончается все непонятно почему полароидным снимком принадлежащей Марии коллекции Барби.
Хороший способ поставить точку, Мария.
Марс склоняется над маленьким аквариумом на тумбочке Аманды.
— Это еще кто?
— Тритон, — говорю я. — Такая ящерка.
— Сейчас она будет мертвой ящеркой. — Он поднимает кувалду.
Я перехватываю его руку на замахе.
— Мы не будем трогать тритона.
Он мрачнеет.
— Так не в кайф.
Я кидаю комикс в наволочку.
— В спальне хозяев что-нибудь разобьешь…
Тут внизу раздается женский голос: «Ау, кто-нибудь дома?» — и вся кровь отливает от моей головы.
Марс распрямляется. Я прикладываю к губам палец. Марс достает из кармана ветровки пистолет, блестящий, как пощечина.
— Что это? — спрашиваю я хриплым шепотом.
— Это конец всем, кто мне не нравится, мудила!
Снизу снова зовут: «Ау!» Марс тыкает пистолетом в сторону коридора. Я первым выхожу из детской, и мы крадемся по лестнице вниз. На первом этаже мы прячемся за аркой, ведущей на кухню. Арка разукрашена трафаретными изображениями листвы и виноградных гроздьев: одно время Джилл тоже ходила на художественные курсы, чтобы «расширить свой кругозор».