Милитант
Шрифт:
– Спасибо, – благодарит Гарри, взяв в руки угощения, один из которых тут же протягивает мне.
Я беру в руку пирожное и с интересом разглядываю. Бисквит очень мягкий и воздушный, а крем приятного нежного цвета лежит на поверхности, украшенный разноцветной присыпкой. Могу предположить, что этот десерт старушка готовила сама, так как я всегда могу отличить покупную еду от домашней.
– Надеюсь, твоей подруге понравится, – хрипло произносит миссис Майер.
– А из чего вы их готовите? – интересуюсь я, наконец набравшись смелости хоть что-то сказать.
– Я не выдаю своих секретов. – Старушка хитро улыбается, подмигнув мне.
Издаю чуть слышный смешок,
– Мне это не нужно, мальчик мой, – упрямо говорит она, отодвигая руку парня.
– Я не могу просто так взять пирожные и уйти. Возьмите.
– Нет, можешь. За эти долгие годы ты стал для меня очень родным, а разве я должна брать деньги от родного человека?
– Вы должны взять.
– Не должна. Иди, Гарри.
– У меня достаточно денег, чтобы купить у вас эти чёртовы пирожные. Миссис Майер, возьмите. Вам они нужны.
Женщина вдруг замолкает и направляет свои голубые глаза на Гарри. Она грустно улыбается, старается сохранять прежнее состояние, но в зрачках отражается печаль. Такая резкая смена будит во мне любопытство и обеспокоенность одновременно.
– Мне не нужны деньги, Гарри. Они не приносят мне никакого счастья. Я довольна тем, что у меня уже есть. Я лишь хочу поскорее к нему отправиться. – Она поднимает взор на небо и смотрит туда с невероятной любовью. – Он меня уже заждался.
Парень молчит. Я не могу видеть его эмоции, так как он стоит ко мне спиной, но я могу слышать, как его дыхание перехватывает. В воздухе повисает такое напряжённое ощущение, такой мрачное… Догадки насчёт происходящего не заставляют себя долго ждать – скорее всего, миссис Майер говорит о своём умершем муже. Или брате… Или о ком-то другом. О ком-то очень близком и важном. Внутри меня что-то содрогается от столь грустных мыслей.
– До свидания, миссис Майер, – наконец говорит Гарри спокойным голосом. – Спасибо за всё.
В этом предложении чувствуется нотка скорби и… прощания? Я стою как дурочка, не способная разобраться в происходящем, но чувствую, что напряжение развивается.
– Пока, Гарри. Удачи тебе во всём.
И окошко закрывается.
* * *
Тишина леса такая спокойная и умиротворяющая. Я слышу лишь звук собственного сердцебиения и шелест опавших с деревьев листьев под ногами. Ночное небо темнеет ещё больше от надвигающейся грозы – облака прикрывают луну, и всё вокруг погружается в ещё больший мрак. Я откусываю небольшой кусочек от пирожного, стараясь насладиться этим вкусом как можно дольше. Оно действительно потрясающее. Нигде прежде я не пробовала ничего подобного, хоть за всю жизнь успела съесть не мало самых различных сладостей, которыми меня угощал папа. Я поворачиваюсь к Гарри, который идёт рядом со мной, полностью погружённый в свои мысли. Не хочется его тревожить, но мне придётся, если не хочется всю дорогу вот так молчать.
– Кто это? Это твоя бабушка?
Парень словно резко выныривает из потока мыслей и вспоминает о моём существовании.
– Нет, – качает головой он, – но она очень близкий друг нашей семьи… А точнее, близкий друг моей мамы.
– Правда? Расскажешь подробнее?
– Почему же нет?.. Миссис Майер жила здесь со своим мужем. Однажды моя мама прогуливалась по этим местам. Хотела побыть наедине с собой, подумать, отдохнуть от суеты города… Она была беременна мной. И когда она проходила здесь, на неё напали. Пара мужчин хотели отобрать все её деньги, угрожали ей… Но ей повезло, так как рядом жила семья. Муж миссис Майер как раз выходил в лес, чтобы словить оленя, так как тогда только открылся сезон охоты, и он заметил маму, что пыталась бежать. Её схватили за волосы и пытались силой забрать все драгоценности с шеи, ушей, из сумки. Мистер Майер выстрелил в воздух, напугав ублюдков, и те тут же скрылись. Он спас мою маму. И меня вместе с ней. Он пригласил её – напуганную и истощённую – в дом, где миссис Майер хорошо о ней позаботилась и помогла вернуть обратно домой. С тех самых пор моя семья очень благодарна им. Мы часто посылали им деньги в виде помощи, но после того, как мистера Майера не стало… Она просто отказывается брать какие-либо деньги. В прочем, ты только что сама всё видела…
Его рассказ предстаёт передо мной удивительными картинками. Кадрами из голливудской мелодрамы. История, услышанная из его уст, собирается передо мной в красивую фреску, стоящую не мало денег.
– Так… трогательно… – Я расплываюсь в широкой улыбке. – Вы с мамой, наверное, частенько вспоминаете эту историю?
В миг глаза Гарри чернеют, лицо сменяется – вижу горечь, печаль и тоску.
– Вспоминали… Она умерла несколько лет назад.
Его голос пронзает острая боль. Слышу в нём столько отчаяния, что сердце сжимается в тугой комочек.
– Прости, – шепчу я, испытывая при этом столько вины, словно я действительно сделала что-то поистине ужасное.
Вновь тишина. Запах леса смешался с моим сочувствием, а небо издало звонкий гром. Дождь вот-вот пойдёт, а я лишь в лёгком платье.
– Ты можешь промокнуть. – Гарри снимает свою кожаную куртку и кидает мне на плечи. – Простуда – не самое приятное, чем можно заболеть.
От его заботы хочется умиляться, но момент не совсем подходящий, поэтому я лишь благодарно киваю головой.
– Думаю, тебе уже пора домой. Родители будут недовольны, – взглянув на часы на своей руке, произносит парень. – Идём, я отвезу тебя.
* * *
Свет не горит ни в одном окне. Спальня родителей погружена в мрак. Возможно, все уже спят. Я проверяю свой телефон на наличие пропущенных звонков или сообщений, но всё пусто. Очень странно…
– Гарри… Спасибо за… За отличное времяпровождение. – Я искренне улыбаюсь, вспоминая каждую деталь сегодняшней ночи. – Мне давно не было так… Свободно.
Кудрявый сидит на байке, смотрит на меня своими изумрудными глазами и улыбается в ответ, выдавая новую «цитату»:
– Друзья для того и нужны, чтобы давать своим друзьям приятные моменты, не так ли?
Смеюсь, медленно разворачиваюсь. Я отдаляюсь от него, подходя к дому и, посмотрев на него в последний раз, тихо произношу:
– До встречи, друг.
Он кивает:
– До встречи, подруга.
Глава 8
Дома так тихо, что я слышу лишь тиканье настенных часов, висевших в прихожей. Охранник пропустил меня без вопросов: я видела его уставший вид и предположила, что он не горел желанием выяснять со мной все детали моего «ночного путешествия». Не могу быть не рада этому. Когда же я ступила за порог дома, меня встретила могильная тишина и безмятежность. Тёмный коридор, который вёл в гостиную, кончается приоткрытой дверью, откуда исходит единственный в доме включённый свет. Я напрягаюсь практически сразу же и медленно, словно вор, пробравшийся в дорогой особняк, куда неожиданно вернулись хозяева, шагаю к ступенькам наверх, желая бесшумно добраться до своей комнаты.