Миллениум. Тетралогия.

Ларссон Стиг

— Это мой брат Харальд. — Старик указал на мужчину в пиджаке, нагнувшегося вперед и показывавшего на что-то в разбитой машине, где сидел зажатый Аронссон. — Мой брат Харальд неприятный человек, но, думаю, его можно вычеркнуть из списка подозреваемых. За исключением нескольких минут, когда ему пришлось сбегать в усадьбу, чтобы переобуться, он все время находился на мосту.

Хенрик Вангер продолжил листать альбом. Одни снимки сменялись другими. Вот автоцистерна. Зеваки возле берега. Аронссон в разбитой машине. Обзорные снимки. Крупные планы.

— Вот интересный снимок, — сказал Хенрик Вангер. — Насколько нам

удалось установить, он сделан приблизительно в пятнадцать сорок-пятнадцать сорок пять, то есть где-то через сорок пять минут после того, как Харриет встретилась с Отто Фальком. Взгляните на наш дом, на среднее окно второго этажа. Это комната Харриет. На предыдущем снимке окно закрыто. Здесь же оно открыто.

— Кто-то в этот момент находился в комнате Харриет.

— Я опросил всех; никто не признался, что открывал окно.

— Следовательно, либо его открыла сама Харриет, и, значит, в этот момент она была еще жива, либо кто-то вам солгал. Но зачем убийце заходить к ней в комнату и открывать окно? И зачем кому-то понадобилось лгать?

Хенрик Вангер покачал головой. Ответов у него не нашлось.

— Харриет исчезла в пятнадцать ноль-ноль или чуть позже. Эти фотографии дают некоторое представление о том, где в это время находился народ. Поэтому-то я и могу снять подозрение с части присутствовавших. Замечу, что по той же причине люди, отсутствующие на снимках, должны быть включены в число подозреваемых.

— Вы не ответили на вопрос о том, как, по вашему мнению, могло исчезнуть тело. Думаю, что существует вполне очевидный ответ. Обычный трюк из арсенала иллюзионистов.

— На самом деле имеется несколько вполне реальных вариантов. Убийца решается где-то около пятнадцати ноль-ноль. Он или она едва ли использовали какое-нибудь оружие — иначе могли бы остаться следы крови. Я предполагаю, что Харриет задушили и произошло это здесь во дворе, за стеной; это место не видно фотографу и не просматривается из дома. Там имеется удобная тропинка, ведущая кратчайшим путем от пасторской усадьбы, где ее видели в последний раз, обратно к дому. Сейчас там газон и кое-какие посадки, а в шестидесятых годах там была усыпанная гравием площадка, на которой парковали автомобили. Убийце требовалось лишь открыть багажник и засунуть туда тело. Когда мы на следующий день начали поиски, никто не думал, что совершено преступление, — мы бросили все силы на осмотр берегов, построек и ближайшей к дому части леса.

— Значит, багажники машин никто не проверял.

— А следующим вечером убийца мог беспрепятственно взять машину, переехать через мост и спрятать тело где-то в другом месте.

Микаэль кивнул:

— Прямо под носом у тех, кто занимался поисками. В таком случае речь идет об очень хладнокровном мерзавце.

Хенрик Вангер горько усмехнулся:

— Под ваше меткое определение подходят многие члены семьи Вангер.

В шесть часов они продолжили беседу за обедом. Анна поставила на стол жареного зайца со смородиновым желе и картошку. Хенрик Вангер принес выдержанное красное вино. У Микаэля по-прежнему оставалось много времени, чтобы успеть на последний поезд.

«Пора закругляться», — подумал он.

— Я признаю, что вы рассказали захватывающую историю. Но никак не пойму, зачем вы мне ее рассказали.

— Я ведь уже объяснил. Мне надо узнать, какая скотина

убила мою внучатую племянницу. И для этого я хочу использовать вас.

— Как?

Хенрик Вангер опустил нож и вилку:

— Микаэль, скоро тридцать семь лет, как я мучительно размышляю над тем, что произошло с Харриет. С годами я стал посвящать ее поискам все больше свободного времени.

Он умолк, снял очки и стал рассматривать какое-то невидимое пятнышко на стекле. Потом обратил взгляд к Микаэлю:

— Если быть до конца честным, исчезновение Харриет явилось причиной того, что я постепенно выпустил из рук бразды правления в концерне. Я утратил интерес. Я знал, что в моем окружении находится убийца, и размышления и поиски правды стали мешать работе. Самое ужасное, что с годами это бремя не стало легче, напротив. Где-то году в семидесятом был период, когда мне хотелось только одного: чтобы меня оставили в покое. К тому времени Мартин уже вошел в правление, и ему приходилось все больше и больше брать на себя мои обязанности. В семьдесят шестом году я удалился от дел, и Мартин стал генеральным директором. Я по-прежнему сохраняю место в правлении, но после моего пятидесятилетия мне мало в чем удалось преуспеть. За последние тридцать шесть лет не было дня, чтобы я не думал об исчезновении Харриет. Вам может показаться, что у меня это стало навязчивой идеей — так, во всяком случае, считают большинство моих родственников. Так, вероятно, оно и есть.

— Это было кошмарное происшествие.

— Более того. Оно сломало мне жизнь. Чем больше проходит времени, тем лучше я это понимаю. У вас хорошо обстоит дело с самопознанием?

— Надеюсь, что да.

— У меня тоже. Случившееся никак не дает мне покоя. Однако причины с годами меняются. Поначалу это, вероятно, была скорбь. Я хотел найти ее и хотя бы похоронить, чтобы душа ее успокоилась.

— Что же изменилось?

— Теперь для меня, пожалуй, важнее найти этого хладнокровного мерзавца. Самое странное, что чем старше я становлюсь, тем больше это приобретает характер всепоглощающего хобби.

— Хобби?

— Да. Я сознательно употребляю именно это слово. Когда полицейское расследование зашло в тупик, я не остановился. Попытался подойти к делу систематично и по-научному. Я собрал все источники и сведения, какие только оказались доступны, — фотографии там, наверху, результаты полицейского расследования, записал все рассказы людей о том, что они делали в тот день. То есть почти половину своей жизни я посвятил сбору информации об одном-единственном дне.

— Но вы понимаете, что за тридцать шесть лет убийца, возможно, уже сам давно умер и благополучно похоронен?

— Думаю, что это не так.

Услышав такое утверждение, Микаэль удивленно поднял брови.

— Давайте закончим обед и поднимемся обратно наверх. Для завершения моей истории не хватает одной детали. Она самая невероятная из всего.

Лисбет Саландер припарковала «тойоту короллу» с автоматическим переключением скоростей возле железнодорожной станции в Сундбюберге.

[33]

Она взяла ее в гараже «Милтон секьюрити». Специального разрешения Саландер не спрашивала, но, с другой стороны, Арманский никогда напрямую не запрещал ей пользоваться машинами фирмы.