Миллиард долларов наличными
Шрифт:
– Привет, – сказал он. – Подключаюсь к работе?
– Привет. – Глеб посмотрел на него. – Подключайся. Последняя загрузка: консервы, спиртное, приборы.
– А это что? – Он тронул ногой наполовину освобожденный от промасленной бумаги длинный металлический предмет. – Торпеда?
– Буксир для подводной ночной охоты. Знаешь, на кого под водой охотятся ночью?
– Нет.
– На глубоководных светящихся рыб. Я, например, люблю охотиться на катранов, карликовых акул. Их и в Черном море,
– Ты, я вижу, фанат.
– Есть грех. Подводная охота моя страсть. Сам-то ты под водой плавал?
– Конечно. Я ведь яхтсмен.
– Голландские. За этими буксирами я гоняюсь давно.
– Что так?
– Суточный запас батарей, скорость, до шести узлов. А главное, вот это, – Довгань погладил выступы на носу торпеды.
– Что это?
– Звуковые сонары-пеленгаторы. Со светом на катранов охотиться нельзя, они этого не любят. На них нужно идти с сонарами. Надеваешь наушники, включаешь сонар – и каждая акула как на ладони. Стреляешь и в сумку. Ладно, давай паспорт, переодевайся – и за дело. А я съезжу пробью тебе визу. Фото готово?
– Да, – Седов протянул паспорт, две фотографии. Спрятав все в карман джинсов, Глеб махнул рукой:
– Пойду. Готовьте яхту без меня.
Попросив Аллу заниматься только распаковкой ящиков, Седов быстро перенес все тяжести на борт. Грузовой отсек, устроенный в форпике, был вместительным; даже после того, как он перенес весь груз, здесь осталось больше половины свободного пространства. Он еще раз отметил про себя вместимость яхты, которая могла брать на борт до четырех тонн груза, не считая семисот пятидесяти литров питьевой воды и четырехсот литров топлива.
Закрепив груз и обработав шваброй сначала палубу, а потом пирс, он взялся за проверку приборов и ходовой части. Убедившись, что все в порядке, уселся на юте перед рулевым пультом. Он проверял штурвал, когда из каюты вышла Алла. Понаблюдав за ним, сказала:
– Ты здорово разбираешься в яхтах.
Нет, подумал он, определенно еще ни одна девушка так на меня не действовала. У него опять пересохло горло.
– Кое-что понимаю.
– Ты много ходил на яхтах?
– Приходилось.
– Где?
– В основном в Балтийском море. Знаешь такой городишко – Усть-Нарва?
– Что-то слышала. Это где-то на реке Нарве?
– Да. На границе Ленинградской области и Эстонии. Вообще-то там два города, а точнее, поселка. Тот, что со стороны Ленинградской области, называется Усть-Нарва, а со стороны Эстонии – Нарва-Йысу. Так вот, в обоих, и в Усть-Нарве, и в Нарва-Йысу, отличные яхт-клубы. Ну и это для меня вроде как родной дом. Ты ведь тоже морячка?
– Какая я морячка…
– Разве нет?
– А… – Она усмехнулась. – Пару раз сходила на Кипр с Глебом. И все.
– Классная яхта. Я на такой впервые.
– Что есть, то есть. Яхта неплохая.
Помедлив, он спросил то, о чем давно хотел спросить:
– Название «Алка» – в честь тебя?
– Глеб сказал, в честь меня. Но может, у него была какая-то еще Алка. – Помолчав, подняла глаза вверх: – Извини, но я та еще зануда.
«Ты самая красивая девушка в мире», – хотел крикнуть он. Но вместо этого лишь пожал плечами:
– Никакая ты не зануда.
– Зануда. Представляю, как ты меня презираешь.
– Презираю? – Посмотрел на нее. – Это еще почему?
– Ладно, ладно, не прикидывайся. Я же вижу, терпеть меня не можешь.
– Девочка, милая, ты что несешь? – Помигав бортовыми огнями, выключил их. – Нам болтаться вместе в море недели две, если не больше. Если мы будем друг друга презирать, нам лучше сразу разбежаться. А яхту потопить. Поняла?
– Да, ты прав. – Вздохнула. – Идет Глеб. Пойду его встречу.
Он смотрел, как Алла идет по причалу навстречу Глебу. Он понимал: с Аллой у него ничего не может быть. Во-первых, он на задании, во-вторых, если Довгань заметит, что он пытается завести с Аллой что-то еще, кроме деловых отношений, – хорошим это не кончится. Но как бы он хотел, чтобы ему удалось завести с ней что-то еще, помимо деловых отношений…
Поднявшись на борт вместе с Аллой, Глеб протянул ему два паспорта, внутренний и заграничный:
– Держи, все в порядке. Паспорт, виза, все дела. Можем выходить. – Огляделся. – Приборы проверил?
– Проверил. Приборы, движок, штурвал. Все чин чинарем.
– Тогда отдаем швартовы. Нам ведь еще предстоит пройти таможню. И погранконтроль.
Таможню и проверку заграндокументов они прошли без трудностей – было видно, что Глеба здесь все хорошо знают.
Когда они вышли в море, дул легкий бриз. Они поставили фок и спинакер, почти не зарифленные, и яхта заскользила на норд-норд-вест, в сторону Крыма.
Они договорились стоять на штурвале, как на любом судне, дважды в сутки по четыре часа. Седову, как шкотовому, досталась самая худшая вахта, «собака», с четырех до восьми.
Было ветрено, Алла и Глеб ушли в каюту, Седов же, усевшись в штормовке за штурвалом, смотрел на качающийся впереди горизонт. Хлопал парус, возле рубки свистел ветер, а он думал об Алле.
Наконец ему удалось освободиться от этих мыслей, и он начал перебирать варианты, что он может теперь сделать, оставшись без связи. Он был сейчас в абсолютной пустоте, без какой-либо связи с Центром, в ловушке. А Центр, боясь утечки информации, может не решиться выйти с ним на связь.