Миллиард
Шрифт:
Он решил посмотреть издалека на окна. В них было темно. Потом во двор. Вроде тихо, спокойно. Сознавая, что он делает что-то абсолютно безумное, Сидоров направился к подъезду. И вдруг...
– Сидоров! Сидоров!
Он застыл на месте. И тут же отлегло. Говорил его сосед по плошадке из окна дома:
– У тебя квартиру только-что обчистили. Пиши срочно заявление в ментовку. Вот поганцы!
– сказал он в седцах, неизвестно к кому обращаясь, совсем оборзели!
5.
В квартире все было затоптано грязной обувью, стало несколько меньше вещей ( ушел телевизор,
Выяснилось, что ушли так же и документы, кроме пропуска на работу, который был у Сидорова с собой. И его серебрянная медаль за школу, и значок об окончании университета. Это расстроило Сидорова еще больше, чем загаженный унитаз, который Сидоров уже вычистил. Настроение совсем испортилось и Сидоров решил выпить водки.
Из холодильника водку тоже увели, что Сидорова теперь почти не расстроило. Он бросил через плечо рюкзачок с миллиардом ( не оставлять же его в открытой квартире ) и пошел в ларек за водкой. На лестничной клетке он встретил Петрова и Таню.
– О!
– только и смог сказать он.
– О!
– только и смог ему ответить Петров.
А Таня вообще только улыбнулась.
Сидоров все же сгонял за водкой и теперь вполуха слушал разглагольствования Петрова о путешествиях и пустынях, Азии и философии. Разгром в квартире он объяснил, лишь махнув рукой:
– А-а-а-а...
Петров говорил, а Сидоров смотрел на Таню. Красотой ( красотой тела ) она, безусловно, уступала Аллочке, тут никто спорить бы не стал. Но ведь Сидоров по морозу за цветами бегал для Тани, а не для Аллочки, которая тоже была на том Новом Году. Как-то не мог себе Сидоров представить Таню на месте Аллочки, живущей с "папенькиным сыночком", и постоянно болтающей по телефону с Сидоровым. Правда, она "папенькиному сыночку" не изменяла - такие у Аллочки были принципы. Не мог так же Сидоров представить Таню рассуждающей о финансовых проблемах в семье, о бюджете, о покупке сегодня того, завтра этого, а после завтра - еще чего-нибудь. О кредитах, о процентах и зарплатах, и далее в том же духе. Как-то с Таней это не вязалось. Не вязалась с ней и роль первой дамы на празднествах. Сидоров вспомнил, что в бытность свою Аллочкиным неофициальным мужем имел тогда место случиться некоторый скандал по поводу "мне нечего надеть на день рождения". "Ты и так будешь самая красивая", - сказал ей тогда Сидоров без капли лести, но Аллочку такой ответ не устроил. Она заняла денег и Сидорову потом пришлось долго отдавать, неполноценно питаясь.
Вот под такие сравнительные мысли Сидоров и отрубился. Утром, в полусне, он попрощался с уезжающими Петровым и Таней, и благополучно проспал до обеда.
А ближе к вечеру позвонила Аллочка. Она говорила, что Андрей сволочь, что он ее не
Все это Сидоров слышал уже не раз. Но тон сегодня был Сидорову вновинку. Аллочка говорила, что устала, что ей одиноко, и Сидоров пригласил ее в гости.
Она приехала, как всегда, красивая, накрашенная, ухоженная. Узнав, что Сидорова обокрали, тревожно спросила: "А деньги?", и, узнав дополнительно, что деньги тут, махнула рукой:
– А-а-а-а...
Сидоров направился за рюкзаком, чтобы сделать красивый жест: высыпать пачки денег к ногам Аллочки. Каково же было его удивление, когда из рюкзака выпали: мыло с зубной щеткой, банка тушенки, банка кильки, второй том Карлоса Кастанеды, и пара упаковок презервативов. Потом, как бы нехотя, вывалилось грязное заношенное женское белье.
Сидоров так и сел. А с Аллочкой, естественно, тут же произошла истерика. Ей стало дурно, и она пока пошла домой, отдохнуть. Сидоров, проводив ее, вяло размышлял, что же делать. Самое ужасное было то, что маршрут и конечный путь назначения путешественников, прихвативших с собой в старом рюкзачке один миллиард рублей, не были вполне ясны даже им самим. Оставалось только ждать.
А через полторы недели Сидоров получил большую телеграмму из Якутска, длинную и со всеми предлогами, которая гласила:
"Сидоров, так забавно вышло, что мы перепутали рюкзаки. Где ты достал столько бабок? Мы будем на востоке еще долго, посему деньги тебе высылаем почтой. Немного потратили на палатку и резиновую лодку. Приеду, отдам. Петров."
И телеграфный перевод на один миллиард рублей. За вычетом десяти процентов за пересылку. Сидоров умножил в уме - получилось сто миллионов.
– Он что? Шизанутый?
– поинтересовалась по телефону Аллочка.
Сидоров не нашел, что ответить. К тому же денег на почте не было.
6.
– Какой-то странный перевод пришел сегодня в сто второе отделение, сказал однофамилец Сидорова лейтенант милиции Сидоров капитану милиции Долгопрудному.
– Смешно даже. На миллиард.
– На сколько?!
– удивленно переспросил, прищурившись, капитан Долгопрудный.
– На один миллиард рублей.
– уточнил лейтенант.
– Вот копия квитанции.
– Однако...
– почесал затылок капитан, - И от кого?
– От некоего Петрова, - ответил лейтенант, - его уже взяли в Якутске.
– Он что, сумашедший?
– Да есть немного, наверное... Наркоман. С ним там девчонка была, у нее нашли какую-то химию.... Э-э-э... Забыл название.
– И кому?
Лейтенант улыбнулся.
– Сидорову.
– Сидорову? Тебе, что ли?
– капитан тоже чуть заметно улыбнулся.
– Как же, мне... Парню одному, из того банка, в котором недавно два миллиарда увели. Надо брать, товарищ капитан.
– Надо, - согласился капитан Долгопрудный.
Он откусил бутерброд с колбасой, запил чаем, разжевал. Задумался.
– Идиотизм какой-то, - весомо добавил он.
29 июля 1996