Миллиардеры предпочитают блондинок
Шрифт:
– Спасибо.
Рик повернулся к ней, и Саманта нежно поцеловала его в губы.
– Ничего не скажешь, умеешь ты покупать вещи! – восхитилась она.
Рик задорно хмыкнул.
– Пять миллионов не такая уже высокая цена. Настоящая драка начнется за вторую картину. Что ты там пишешь?
– Вспомнила, что нужно кое-что передать Стоуни, – как ни в чем не бывало солгала она.
– А ты…
– Следующий лот, – объявил Смайт, – 32501 А. Начальная цена… два миллиона семьсот тысяч. Кто-нибудь даст восемьсот?
Десятки рук, пальцев, каталогов, бровей и подбородков мгновенно
– А, я вижу, что промежуточные суммы можно пропустить, – заметил Смайт под общий смех. – Значит, сразу пять миллионов, верно? Кто-нибудь хочет повысить цену?
Ответили те же претенденты, к которым присоединилось еще несколько.
– У тебя приблизительно пятнадцать соперников, – пробормотала Саманта, осторожно оглядываясь.
К ее удивлению, Рик опустил каталог.
– В таком случае я подожду, – ответил он в том же тоне. – Ненавижу быть одним из толпы.
– А вот мне это лучше всего удается.
– С того места, где я сижу, мне так не кажется. – Он взял ее руку и нежно сжал пальцы. – Кто там сидит на два ряда дальше нас? Смайт все время поглядывает в ту сторону, но я ни за что не повернусь.
– Билл Кроуфорд, – бросила она, не глядя.
– Превосходно! Посредник Гетти!
– Да. А что, у него больше денег, чем у тебя? – спросила она, когда цена дошла до семи миллионов и примерно четверть претендентов вышла из игры.
– Полагаю, это мы сейчас выясним, – ухмыльнулся он, не той мягкой, чувственной усмешкой, которую приберегал исключительно для нее, а зловещей улыбкой хищника, готового в любую минуту обнажить клыки. Ее большая белая акула вот-вот скользнет в жадно питающийся планктоном косяк.
На ставке в девять миллионов восемьсот тысяч в игре оставалось только трое, и Рик снова вступил в борьбу. Кто-то за их спиной с чувством выругался, но его почти не услышали за возбужденным шепотом и громкими комментариями наблюдателей. Саманта не была уверена в том, что ругался именно Кроуфорд, но и поручиться в обратном тоже не могла.
Она осторожно глянула в сторону Мартина. Он больше не смотрел на возвышение, а скорее рассматривал публику, вне всякого сомнения, пытаясь определить, кому достанется победа, и что будет делать с картиной этот человек. Большинство из присутствующих, возможно, поручили бы переправку картины «Сотбис», а это значит, что картина останется здесь еще несколько часов, и все это время будет подвергаться опасности.
Рик хотел отправить картину в свое английское поместье, и в этом заключается немалая проблема. Ставки дошли до десяти миллионов шестисот тысяч. В игре оставались Рик, анонимный покупатель и Кроуфорд. Если Рик был расстроен невозможностью видеть лица претендентов, то ничем не показал этого. Мало того, для парня, собиравшегося в один вечер просадить тридцать миллионов, он
Она вытащила помаду и зеркальце, поглядывая при этом на Рика. Если он не захочет, чтобы она оглядывалась, непременно даст ей знать. Но он посмотрел на нее смеющимися глазами.
– Как там выглядит Кроуфорд? – прошептал он.
Украдкой направив на Кроу форда зеркальце, она коснулась губы мизинцем, и снова опустила зеркальце.
– Думаю, еще четверть миллиона – и он либо блеванет, либо отключится. Ты его достал.
– Кому и знать, как не тебе, солнышко.
Хихикнув, она добавила к записке: «Руки прочь от Майка». «Майк», сокращенное от Микеланджело, кодовое слово для произведения искусства в целом. Картины также обозначались «Винс» в честь Ван Гога, но Рик, кроме того, купил и Родена. Воровской кодекс гласил, что Мартин должен отказаться от покупок Аддисона только потому, что она была ближе к последнему. Но отец никогда не играл по правилам, если мог этого избежать. Особенно когда выходил на охоту.
Получит Рик второго Хогарта или нет, Саманта должна потолковать с Мартином, не рискуя при этом, что кого-то из них арестуют. У нее накопилось множество вопросов к нему и себе всего за несколько минут спокойных раздумий. Черт, ее отец жив! И это поразительно. Поразительно и очень тревожно.
Но она снова постаралась выбросить эти мысли из головы. Хотя бы на время.
– Десять миллионов восемьсот. Кажется, я слышу «десять девятьсот»?
Саманта заерзала, жалея, что она не одна из тех девиц, которые более всего в жизни озабочены состоянием своего маникюра. Должно быть, такое существование чертовски утомительно, зато вполне безопасно, если не считать беспокойства по поводу накладных ногтей.
– Сгораешь от нетерпения? – тихо спросил Рик. – Или от скуки?
– Предвкушаю празднование по случаю победы, – заверила она, коснувшись его бедра своим.
– Я тоже. Давай проверим твою теорию насчет Кроуфорда. Одиннадцать миллионов, – громко объявил он, поднимая каталог.
Публика восхищенно заахала. Да, ее парень готов выбросить лишних полмиллиона, лишь бы подольше потрахаться с ней.
– Одиннадцать миллионов от мистера Аддисона.
Сэм снова подняла зеркальце.
– Кроуфорд только сейчас покачал головой. Значит, готов.
– Заткнись, – пробормотал Рик. – Не смей портить потенциального соревнования.
– Мистер Кроуфорд, – предложил Смайт, – я возьму даже пятьдесят тысяч, если хотите снизить темп. Нет? Прекрасно. Что там с нашим телефонным клиентом, Дженни?
– Одиннадцать миллионов двести, – объявила низенькая женщина, державшая телефонную трубку.
Смайт показал молотком на Рика:
– Итак, одиннадцать и…
– Двенадцать миллионов, – перебил Рик, не сводя глаз с Дженни. Бедняжка растерянно повторила цифру невидимому конкуренту. Трудно осуждать ее. Рик способен запугать кого угодно, даже ни в чем не повинную телефонистку. Но тут она облегченно улыбнулась и покачала головой. Игра окончена.