Миллион в кармане
Шрифт:
Анна с удивлением взглянула на Влада.
– Я с трудом верю, что это наша набожная Марина, – прошептала Анна. – Она что же, и раздевалась перед тобой?
– Что ты! – с деланым возмущением ответил Влад. С каждым разом лгать становилось все проще. – Я выходил… А почему ты задаешь такие вопросы? Я разве должен оправдываться перед тобой?
– Ничего ты не должен, – устало ответила Анна, опуская голову на подушку.
Она уснула почти мгновенно, и Влад, с облегчением вздохнув, вернулся на свое место, накрылся простыней с головой и некоторое время безуспешно боролся со своей совестью. В конце концов, он нашел спасительную формулу. «А чего я, собственно, терзаю себя? – подумал он. – Кто она мне? Что, в самом деле, я ей должен?»
Ему показалось, что он поспал всего несколько минут. Его растолкала Анна.
– Марина не вернулась, – сказала она, когда лицо Влада приобрело осмысленное выражение.
Глава 43
Все это происходило незадолго до того, как мы благополучно доехали до Яремчи. Лада, проведя полночи за рулем, выглядела намного лучше, чем профессор. Валерия Петровича укачало настолько, что, когда Лада поставила машину на заправку, он едва смог вылезти наружу и, шатаясь, пошел по шоссе, причем никак не реагировал на мои окрики.
– Ладно, – сказал я. – Идите, дышите воздухом. Только никуда не сворачивайте. Мы заскочим на рынок, а потом подберем вас.
Я прибавил скорости, и мы понеслись по улице, глядя по сторонам в поисках отделения связи.
– Вот почта! – сказала Лада, показывая пальцем на голубую табличку с трезубцем.
Женщина-операционист с трудом поняла, что я от нее хочу, а я, в свою очередь, не сразу разобрал, что она толкует мне о зонах уверенной и маловероятной связи, об особенностях карпатского рельефа и дороговизне услуги. Тем не менее, когда я набрал код и номер телефона Влада, пошли гудки, а затем, сквозь шум и треск помех, я услышал его голос:
– Да! Говорите! Кирилл, это ты?
– Я, Влад! Мы в Яремче. У тебя все в порядке?.. Алло! Ты почему молчишь?
– В принципе, все в порядке, – странным тоном ответил Влад.
– Марина с вами?
– Ну, можно так сказать… Мне трудно говорить по телефону. Давай встретимся через час в Лазещине. Это будет ровно в девять. Поставь машину недалеко от станции и жди, я сам к вам подойду.
Меня так и подмывало спросить про Анну, но этот вопрос сейчас прозвучал бы нелепо, и я, наскоро распрощавшись, опустил трубку на рычаги и вышел из кабины.
Лады в машине не оказалось. Присев на капот, я ждал ее и смотрел на двери почты. Лада, как ни странно, вышла именно оттуда. И как я ее там не заметил?
– Ну, поговорил? – спросила Лада, когда я сел за руль.
– Поговорил, – ответил я таким тоном, словно мне сообщили похоронную новость. – А ты что на почте делала?
– Все живы-здоровы? – вяло любопытствовала Лада, не ответив на мой вопрос, и, обернувшись, радостно воскликнула: – Светило науки шпарит на всех парах!
Похоже, что профессор полностью восстановил былую форму. Он быстро шел вдоль дороги по направлению к машине, энергично размахивая руками. Расстегнутый пиджак трепыхался, красный галстук длинным языком лежал на плече.
– Вы ничего не заметили? – спросил он нас, когда сел в машину.
– А что мы должны были заметить? – спросила Лада.
– Красная машина. «Жигули», – отрывисто говорил он, плохо проговаривая слова.
– Чего вы так волнуетесь? – спросил я.
– Да бес его знает! – ответил профессор, машинально ослабляя узел галстука, словно ему стало трудно дышать. – Может, показалось… Вроде там ехала Марина…
– Не может быть, – ответил я, но мой голос прозвучал не совсем уверенно.
– А за рулем какой-то парень в спортивном костюме… Я сам понимаю, что этого не может быть. Показалось, наверное.
– Почему этого не может быть? – возразила Лада. – А если она была связана и ее перевозили…
Профессор отрицательно покачал головой.
– Она не была связана. Она держала руку в окне. Вот так! – Профессор опустил стекло и положил локоть на раму. – А в другой руке она держала сигарету… Нет, не она. Марина никогда не курила.
Я раздраженно двинул вперед рычаг и излишне резко сорвался с места. Мы выехали из поселка и погнали в сторону Лазещины. До встречи с Владом оставалось минут сорок. Я начал инструктировать Курахова.
– Уваров ждет нас на станции ровно в девять. Соглашайтесь на все его условия. Единственное, на чем стойте насмерть – требуйте, чтобы вместе с вами пошел и я.
– Это понятно, – вздохнул Курахов. Лицо его становилось все более безрадостным. – А как вы думаете, он придет с Мариной?
– Думаю, что нет. К Марине он вас приведет тогда, когда в его руках будет клад.
Мы ехали медленнее с каждой минутой – лесная дорога была разбита так, словно в этом районе недавно шли бои с применением тяжелой артиллерии, и мне приходилось петлять между колдобин.
Я проехал крутой поворот, и тотчас увидел стоящего на обочине крепко сбитого гаишника в серой жилетке с люминесцентной надписью «ДАI», в белых перчатках с широкими отворотами, в больших темных очках и с пышными черными усами. Не успел я натянуть на себя ремень безопасности, как он поднял палку, приказывая съехать на обочину и остановиться.
– Надо было мне оставаться за рулем, – сказала Лада и добавила: – Если потребует права, скажи, что ты ученик, а я твой инструктор. И не выходи из машины…
Я объехал гаишника и остановился. Шаркая по гравию, гаишник неторопливо подошел к машине и, просунув палку в окно, постучал по раме.
– Вiдкрийте капот!
Я потянул на себя рычаг замка, подмигнул Ладе и открыл дверь, выходя наружу. Кажется, она пыталась схватить меня за куртку.
– Смотрите! – услышал я за своей спиной сдавленный шепот профессора. – «Жигули»!.. Да нет, не там…
Я хлопнул дверью и прошел к капоту, искоса глядя то влево, то вправо. Что он заметил? Красные «Жигули», в которых ехала Марина?