Миллион в шкатулке
Шрифт:
При каждой встрече она ощущала новую растущую волну боли от воспоминаний о том, что они пережили вместе. Точнее — по ее мнению, было между ними. А это совсем не одно и то же.
Она наконец разобралась с документами по делу Джонса и подала Брентону свое заключение. Тот недовольно заворчал и велел ей еще раз просмотреть все бумаги.
— Советую еще раз все проверить, — ядовито сказал он.
Она не стала с ним спорить, заметив:
— Там с самого начала не было ни одной зацепки, Брентон. Нет такой силы, которая помогла бы Джейкобу Джонсу оправдаться перед налоговым департаментом за укрытие доходов.
— Тебя занимали другие проблемы. Но теперь, когда тебя ничто не отвлекает, ты, приложив усилия, добьешься большего успеха.
Ханна чуть не сорвалась:
— Я не могу найти там то, чего не существует. Брентон, твой клиент — мошенник. Либо ты об этом уже знаешь, либо он водит тебя за нос, равно как и всех остальных.
Брентон холодно продолжал:
— И чтобы ты не тянула время, я прошу сделать опись каждого документа.
— Но у меня полно и другой работы, Брентон. Мне осталось всего лишь десять дней.
— Тогда поторопись!
— Что такое, Ханна? Почему тебе осталось работать здесь только десять дней? — В комнату вошел Кен Стивенс, отрезав Брентону путь к отступлению.
Ханна не заметила, как Кен появился, и была уверена, что и для Брентона это было полной неожиданностью. Как можно спокойнее она ответила:
— Пока вас не было в конторе, я подала заявление об уходе.
Кен поднял смятый чек, втянул носом воздух и сказал:
— Какой противный запах. Но все равно такую работу кто-то должен делать.
Глаза Брентона хитро блеснули:
— Именно это я ей только что внушал, мистер Стивенс, но она не хочет подчиняться правилам.
— Я слышал, что ты ей говорил, — не повышая тона, ответил Кен. — Знаешь, Баннистер, я никогда раньше не верил в способность моей дочери правильно оценивать характеры людей, пока дело не коснулось тебя. Я жду тебя у себя в кабинете через полчаса. И принеси заявление Ханны.
— Но оно не у меня. Оно уже пошло по соответствующим официальным каналам.
Кен сузил глаза:
— Вот и извлеки его из соответствующих официальных каналов.
Брентон съежился буквально на глазах. Он обошел Кена и вышел в коридор.
— Спасибо, Кен, — сказала Ханна. — Я рада вас видеть. Как прошел медовый месяц?
Кен улыбнулся, но ничего не сказал.
— Я принес тебе письмо Айсобел. — Он протянул ей бледно-голубой пакет, в котором был всего один листок бумаги. — Ты уже просмотрела документы по фонду, которые я тебе послал еще тогда?
— У меня было мало времени. Брентон меня загрузил делами.
— Не думай больше о Брентоне. Ему недолго осталось здесь работать.
Ханна прикусила губу.
— Надеюсь, вы не станете делать поспешных выводов на его счет?
Кен поднял брови.
— Ты защищаешь мистера Баннистера?
— Нет. Если бы это зависело от меня, я бы обмазала его дегтем и вываляла в перьях. Но ведь существуют общие правила об увольнении служащих, и мне бы не хотелось, чтобы в его увольнении была виновата я, Кен. Я не знаю, что вам рассказали, но…
— Рассказали достаточно. Если сопоставить это с наблюдениями Китти и с тем, что мне сообщил Купер о подоплеке вашего… так сказать, романа…
Она сосредоточенно разглядывала свои руки, вцепившиеся в край стола. Наверное, необходимо дать какие-то объяснения и сообщить, что она уже не живет в пентхаусе. Но почему Купер не сказал об этом?
— Ты, конечно, возьмешь свое заявление назад, Ханна.
Она закрыла глаза и представила, какое прекрасное будущее у нее могло бы быть. Никакого Брентона! Новая должность и связь с фондом. Возможность работать с такими клиентами, как Сара, вместо таких, как Джейкоб Джонс…
Но если она будет работать с Сарой и для фонда, то непременно рано или поздно столкнется с Купером. После всего, что он сделал, она не смогла бы встречаться с ним, вежливо раскланиваться и беседовать как ни в чем не бывало. Она все равно выдала бы свой гнев.
Но что важнее всего — даже если бы она сумела сдержать свой гнев, она не смогла бы скрыть свою любовь.
Ее чувства не изменились, оттого что она внезапно узнала о предательстве Купера. Только время поможет заглушить боль и притупить чувства. Она вздохнула:
— Я сейчас не могу ответить, Кен.
После его ухода Ханна долго сидела, уставившись в пространство. Наконец взяла письмо Айсобел.
«Когда ты будешь читать это письмо, Ханна, меня либо уже полгода не будет, либо ты догадаешься, что чего-то не хватает, и обратишься за объяснениями к Кену Стивенсу. Надеюсь, сбудется последнее предположение и ты не только поймешь мои поступки, но также поймешь, почему я так поступила…
…Причина всему Брентон. Он очаровательный и милый, не правда ли? Бескорыстный наставник, предусмотрительный начальник, любящий и внимательный мужчина…»
Ну и выводы у проницательной Айсобел!
«…Я составила свое завещание именно таким образом, так как надеялась, что он, обнаружив тебя без наследства, не сдержится и покажет свою истинную личину, и все увидят, что он садист, извращенец и расчетливая дрянь…»
Ханна тихонько присвистнула. Прости, Айсобел, я думала, он и тебя одурачил.
Теперь она поняла, что хитрая старая дама обошла его со всех сторон. Она сделала вид, что поддалась его чарам, натолкнула на мысль, что Ханна станет богатой наследницей, чтобы он во всей полноте ощутил свое поражение и крушение всех планов…
«…B любом случае, — продолжала Айсобел, — теперь ты наверняка убедилась, кто он такой, и развязалась с ним. Я уверена, что ты умница и все поняла. Я не собиралась оставлять тебя без наследства, только не хотела, чтобы мое наследство досталось Брентону…»