Миллион в сигаретной пачке
Шрифт:
– Проховник, – отрекомендовался тот, когда Хаблак подошел к машине. – Григорий Ильич.
Капитан устроился на заднем сидении, лейтенант – рядом.
– Вы знаете Хмыза Ярослава Михайловича? С Луговой улицы?
– Знаю.
У Хаблака отлегло от сердца.
– И что за личность?
– Директор магазина в пригородном поселке Ивановке.
– Коренастый, лысый и рыжий?
– Точно.
– Ну, спасибо, Григорий Ильич, порадовал ты меня.
– Чем? – не понял тот.
– Поехали, – Хаблак положил руку на плечо шоферу, – на Луговую улицу. Мне очень хочется хотя
– Живет – дай бог каждому, – воскликнул лейтенант. – Дом в два этажа. Сарай из кирпича.
– Бракоделы у вас тут на заводе, – засмеялся Хаблак будто некстати, – кирпич недожигают. А у Ярослава Михайловича сарай осыпается.
Лейтенант бросил недоверчивый взгляд на Хаблака: откуда тот знает? А может, разыгрывает?
– Там сарай такой, – возразил он, что сто лет простоит.
– Да, – как-то непоследовательно согласился Хаблак. – Хмыз настоящий хозяин.
• – Что-то случилось? – осторожно поинтересовался лейтенант. – С Хмызом?
– Пока что ничего. Но надеюсь – случится.
– Уголовное дело?
– Дела, лейтенант, как такового пока нет. Расскажите, что знаете про Хмыза?
Проховник не задумался ни на мгновение.
– Я их хорошо знаю – Хмызов… живу неподалеку и хожу на работу мимо их усадьбы. Жена в Киеве работает, вместе на работу в электричке ездят. Где-то химчисткой заведует. Двое детей, мальчик еще маленький, а дочка в школу ходит. Собственно, все.
Хаблак посмотрел на часы.
– Ярослав Михайлович еще на работе, – сказал он. – А вдруг дома… Он не должен меня видеть. Проедем мимо усадьбы, и я спрячусь за вас, лейтенант.
– Да там такой забор, – возразил Проховник, – что он, если бы и хотел, ничего не увидит.
– А вы слышали о случаях, когда и незаряженное ружье стреляет?
– Да. Говорят, береженого и бог бережет.
Они свернули на улицу, посредине которой рос огромный дуб, и лейтенант попросил остановиться.
– Вон там, за желтым забором, – показал он пальцем на усадьбу напротив дуба.
Хмыз действительно построил себе капитальный дом: двухэтажный, крытый железом, с большой верандой.
«Да, – отметил Хаблак, – на директорскую зарплату такой не построишь».
Они проехали мимо усадьбы. На соседней улице Хаблак высадил Проховника и приказал ехать в Киев – еще сегодня должен узнать, каким магазином руководит Ярослав Михайлович Хмыз.
– Преклоняюсь перед вашей мудростью, – восхитился Коренчук. – Это ж надо: не иметь ни единой зацепки и за один день узнать обо всем. Вы – настоящий детектив, капитан!
Лейтенант Микола Коренчук сидел в комнате Хаблака и внимательно слушал рассказ о поиске Хмыза. Коренчук был одним из самых молодых работников ОБХСС, но несмотря на это ему поручали сложнейшие и запутаннейшие дела. Несколько лет назад, после окончания университета, он пришел в органы внутренних дел и успел зарекомендовать себя инициативным и вдумчивым сотрудником. Огромная загруженность на работе не помешала ему поступить в заочную аспирантуру, и многие удивлялись, как успевает всюду этот незаметный на первый взгляд юноша.
Коренчук всегда ходил с большим и тяжелым портфелем. Кое-кто шутил, что лейтенант носит в нем все свое имущество – сначала жил в общежитии, потом получил комнату, но не женился и, насколько было известно коллегам по отделу, мебели не купил, имел только стол, два стула и кровать. Зато все стены занимали самодельные стеллажи с книгами: книги, оказывается, и носил Коренчук в своем огромном желтом портфеле. Иногда прихватывал его даже, когда шел на задание, объясняя тем, что с книжками как-то уютнее.
– Да, да, вы настоящий сыщик, – повторил Коренчук. – Я никогда бы не смог так ловко выйти из тупика, в который вас загнали.
Хаблак захохотал.
– Я много наслушался о вас, но о том, что вы – подхалим, узнаю впервые.
– Ну, уж и подхалим! – возразил Коренчук. – А вы знаете, что такое новейший подхалим?
– Будто раньше он был иным?
– Я так и знал, что вы это скажете. А между тем, это – самая широкораспространенная ошибка. Наш родной подхалим давно стал качественно выше. Теперь только жалкий примитив станет убеждать вас, что вы – красавец, "если имеете живот и лысину. Впрочем, некоторые проглотят и такую наживку. Но этот подхалим – самого низкого сорта. В настоящем обществе таких уже всерьез не принимают.
– А кого принимают?
– Средний тип подхалима. Сдержанный, вежливый, даже несколько суровый человек. Он не улыбается сладко и не восхищается вашими способностями, он внимательно выслушает вас и лишь иногда осмелится высказать свою мысль, однако сделает это так, чтобы вы еще раз осознали свою значительность. Он не похвалит вас в глаза, но, конечно, скажет что-нибудь приятное в присутствии вашего друга – знает, что переданная другом похвала весит вдесятеро больше. Он даже покритикует вас, но так, чтобы подчеркнуть ваше превосходство.
– Ого! – не выдержал Хаблак. – Но вы же говорите, что это – средний тип. А высший?
Лейтенант, поправив очки, продолжал почти растроганно:
– Это просто чудо – подхалим высшего сорта. Человек, достигший определенных ступенек. Суровый с равными, иногда даже с высшими. Бывает, что и возражает высшим, но точно знает, до каких границ. Это и есть искусство: знать – до каких пределов. И вовремя остановиться. Тогда начальство всегда будет любить и уважать вас, а, главное, – выдвигать.
– Надо рассказать это полковнику Каштанову, – с деланной серьезностью сказал Хаблак.
– Но вы ведь не подхалим, и не сможете воспользоваться моими советами, – тем же тоном ответил Коренчук. Они посмотрели друг другу в глаза и расхохотались.
Коренчук поднял с пола свой портфель, поставил на колени.
– Небольшая умственная разминка окончена, – сказал он. – Приступим к делу. Можно вопрос?
– Сколько угодно.
– В магазине на Куренёвке есть обувной отдел?
– Нет.
– Нет его и в бывшем магазине Смолянникова?
– Нет.
– Немножко легче, – резюмировал Коренчук. – С кожей они не работают. Остаются мех, готовая одежда и трикотаж. Готовую одежду временно исключаем – в принципе ею уже мало спекулируют. Мех и трикотаж!