Миллион в сигаретной пачке
Шрифт:
Славко помрачнел.
– Если вцепились в Бобыря, так не отпустят.
– Кстати, деньги у Толика есть?
– Должны быть. Вряд ли за неделю прогулял свой миллион.
– Не надо ограничивать его в расходах. Пусть сообщит тебе свой адрес. Переведем ему еще миллион – на главпочтамт, до востребования.
– А не слишком ли много? Шеф вдруг засмеялся: тихо и нежно.
– Ну и скупердяй же ты!.. Хвалю и завидую, у тебя уже ой-ой сколько лежит! По моим подсчетам… – Заметив протестующий жест Славка, пошел на попятный: – Ладно, не
– Какие-то сумасшедшие там работают, – возразил Славко. – Этот Павло, или как там его, в зарплату не так уж и много сотен тысяч получает, а мы б его миллионами засыпали… Да не возьмет!
– А Бобырь еще и попросит, – захохотал шеф. – Договорились: переведи еще миллион, и чтобы в Киев без нашего разрешения не возвращался. Три недели – это много, за это время что-нибудь придумаем.
– Конечно, вы придумаете, – смягчился Славко. – А как с товаром?
– У тебя много осталось?
– Кофты – классные, за три дня разошлись.
– Посидишь спокойно. Товар пойдет через Зальцера.
– Еще одна точка нужна, – вздохнул Славко.
– Всему свое время, дорогуша.
– Кстати, Бобырь должен предупредить Таню, кто такой на самом деле Кухаренко?
– Ни в коем случае, пусть выдумает какую-нибудь историю. Сестра в Ростове или Краснодаре заболела, бабушка умерла… На первых порах эта версия… и милицию может успокоить.
– Может, – согласился Славко.
– Ну, кажется, все, – потер лоб шеф. – Вроде, мы с тобой, Славик, все обсудили и предусмотрели. А ты испугался! Милиция-то, родной ты мой, – для хулиганов и воров, а люди солидные и с головой на плечах всегда сумеют сосуществовать с нашей родной милицией.
– А настроение у вас улучшилось…
– А у тебя?
– И у меня.
– Это хорошо, Славчик, ибо в плохом настроении дела не делаются. Иди и звони Толику, черт бы его побрал, подлеца нашего пречудесного.
– Может, пусть едет на машине?
– Для облегчения работы милиции. Машину, мыслитель ты мой, в наше время – радио и разных телетайпов – разыскать значительно легче, чем человека. Особенно, если этот человек не придерживается правил прописки.
– Ясно. Можно идти?
– Иди, дорогуша, поспешай, но оглядывайся. А я съем еще порцию мороженого.
Хаблак прождал лишних четверть часа, а Бобыря все не было. В половине восьмого он уже знал: что-то случилось, Толик не приедет. Но все же еще постоял на трамвайной остановке, где они условились встретиться, и только после этого направился к телефону-автомату, чтобы позвонить Тане. Вчера девушка оставила ему номер телефона и адрес.
На ковре в комнате Валерии Хаблак проспал до шести утра. В начале седьмого на цыпочках пробрался в ванную. Умывшись, заглянул на кухню. Толик с Таней спали на матраце прямо на полу.
Хаблак растолкал Бобыря, тот посмотрел на часы, что-то пробормотал и хотел перевернуться на другой бок, но Хаблак напомнил, что Тане к семи на работу, и она просила разбудить ее в шесть.
Девушка проснулась сама. Выпростала из-под одеяла полные голые руки, нисколько не стесняясь Хаблака.
– Я сейчас намарафечусь и поедем.
– Куда? – спросил Хаблак.
– На Выставку.
– Нам по дороге, – сказал он, – хотя должен был ехать в противоположную сторону. – Подбросьте меня к Московскому универмагу.
– Ты там живешь? – полюбопытствовал Толик.
– Нет, но есть дело, – подмигнул ему Хаблак, и Толик, у которого с похмелья гудела голова, равнодушно согласился:
– Дело, так дело. А ты парень не промах: от Валерии к… Хаблак приложил палец к губам, показав глазами на Таню, но Бобырь махнул рукой:
– Танюшик – своя в доску, – заверил он. – Могила. Услышав голоса на кухне, – проснулся Славко. Натянул брюки и вышел босиком в прихожую.
Хаблак облегченно вздохнул: квартира ожила, и ему ничто уже не угрожало.
Бобырь довез его до Московского универмага, по дороге договорились встретиться в семь на трамвайной остановке поблизости от автодорожного института – и вот Толик не пришел.
Таня отозвалась сразу – будто сидела у телефона.
– Ну и ну, – укоризненно сказал Хаблак, – я полчаса жду их, как последний дурак, а они…
– Толика нет, – перебила его девушка, – у него умерла бабушка, и он полетел в Симферополь.
– Кто умер? – машинально переспросил Хаблак.
– Я же говорю – бабушка. Он позвонил мне на работу и сказал, что летит в Симферополь.
– Жаль, – вздохнул Хаблак. – А когда он вернется?
– Обещал через два-три дня.
Этих несколько секунд Хаблаку было достаточно, чтобы понять: что-то случилось, и Бобырь заметает следы. Единственный источник информации, на который он может пока рассчитывать, – Таня.
– Надеюсь, вы не скучаете? – спросил он.
– Тоска зеленая, – пожаловалась Таня.
– Давайте поскучаем вместе. Еду к вам с шампанским.
– Но ведь…
– Никаких но! – Хаблак знал, что надо быть настойчивым: девушка говорила, что родители уехали, и она осталась в доме одна. – Беру такси.
– А что скажет Толик?
– Поблагодарит, что я вас развлекал.
– Он такой ревнивый!..
– Ревнивых надо учить.
– Ну, хорошо, – согласились Таня. – Адрес помните?
Дом стоял за высоким забором. Хаблак подергал калитку, не открывалась. Увидел сбоку кнопку звонка, нажал. За забором хрипло и яростно залаял пес.
Калитка бесшумно открылась, очевидно, засовы регулярно смазывались, и девушка выглянула на улицу. Подержала за ошейник овчарку с красными глазами, и капитан, прижав к груди пакет с конфетами и шампанским, протопал по крутой лестнице на открытую террасу с круглым столом посредине.