Миллион завтра
Шрифт:
Подобное чувство он испытывал сейчас, когда, оказавшись в одиночестве, вел машину мимо кустов из рода мареновых, усыпанных сказочно красивыми цветами. Его ждали опасности и острые ощущения, новые испытания и переживания, и если столько несло в себе ближайшее будущее, то что говорить о миллионе завтра? Чувство, что он борется с самой жизнью, наслаждается ее радужно разноцветным содержанием, не уравновешивало событий, приведших к этому, но по крайней мере он чувствовал, что живет. Понимая, что поддается наплыву чувств, подобных тем, которые испытываешь во время траура, и желая понизить накал их переживаний, он начал фальшиво насвистывать. Дорога внезапно пошла вниз к довольно широкой реке с коричневой
Он немного притормозил, чтобы не испачкать машину, и направил ее на противоположный берег, туда, где продолжалась дорога. Вездеход уверенно шел над поверхностью мчащейся воды, и вдруг — на самой середине реки двигатель заглох. Это произошло безо всяких предупредительных сигналов, вроде уменьшения мощности или изменения тона работы двигателя, — просто он вдруг смолк.
Машина упала на воду, вода залила двигатель, громко шипя при соприкосновении с разогретым металлом, и через несколько секунд Карев оказался на дне реки, сидя в пластиковом пузыре.
Он начал звать на помощь, но через некоторое время понял, что крики не помогут, и замолчал. Предохранительная подушка уберегла его от удара о пульт управления, а благодаря великолепной конструкции кабины, вода в нее не попадала. Однако ему грозила смерть от удушья. Карев разблокировал и толкнул дверь. Безрезультатно. Испугавшись, что от удара корпус перекосился, он изо всех сил надавил плечом на твердый пластик. Ноги его обрызгала вода, но двери не дрогнули, прижатые внешним давлением.
Следовало уравнять давление внутри с наружным и для этого пустить в кабину воду, но пол кабины едва увлажнился, а он уже изрядно намучился. Он хотел снова закричать, но пришлось смириться с фактом, что вожделенный миллион завтра — вряд ли это для него.
Вода не проникала в кабину, но при движении по дороге воздуха было достаточно. Это означало, что при соприкосновении с водой вентиляционные отверстия плотно закрылись. Можно ли найти какую-нибудь слабую точку? С трудом он снял с потолка закрывающую плиту, обнажив пластиковые трубки, расходящиеся от узла, который наверняка проходил сквозь крышу кабины. Ухватившись за трубки, он дернул их. Они слегка растянулись, но и только. Теряя самообладание, он набросился на вентиляционную систему, изо всех сил дергая трубы, пока железный обруч, стиснувший грудь, не возвестил, что запас воздуха в кабине кончается. На пластиковых трубках, выполненных по специальному заказу Объединенных Наций, не было видно ни следа повреждений.
Дыша, как кузнечный мех, Карев упал на сиденье, напуганный хрипом, сопровождавшим его отчаянные попытки вдохнуть воздух. Неужели уже все?.. Его взгляд остановился на микроскопическом выключателе на кожухе вентилятора. Протянув руку, он повернул его кончиком пальца… и в кабину сквозь решетки вентилятора хлынула вода.
Стараясь держать себя в руках, Карев сидел неподвижно, пока кабина почти полностью не заполнилась водой.
Воздух, оставшийся в тесном пространстве между булькающей водой и крышей, уже не годился для дыхания, когда он возобновил попытки открыть двери. На этот раз они поддались без труда. Карев оттолкнулся от машины, вынырнул на поверхность и поплыл к берегу. Сильное течение снесло его вниз, но все же он выбрался на другой берег и добрался до дороги. Коричневая вода, превращавшая силу притяжения в горизонтальное движение, быстро и бесшумно скользила над тем местом, где остался вездеход, стирая всякий его след. Если бы он не заметил ручной регулятор вентилятора, то сидел бы там до сих пор и до темноты никому бы не пришло в голову искать его…
Он сориентировался, что находится на северном берегу реки, а высоко над горизонтом поднимается
Второе покушение в течение суток вывело бы из себя каждого, шепнул внутренний голос. Отправляясь в путешествие в ботинках, в которых хлюпала вода, он отогнал от себя эту мысль, но она снова вернулась, как холодный, чисто логический вывод. Все снаряжение, которым пользовались Объединенные Нации, было сделано на заказ с максимальной точностью, доступной технике двадцать второго века. Какова же была вероятность случайной аварии двигателя в единственной на дороге точке, где ему грозила смертельная опасность? И до каких астрономических величин вырастало это число, если вспомнить о невероятном факте, каким было отсутствие предохранительной панели на пульте климатизации в его доме?
Ни у одного из жителей лагеря не было причин желать его смерти — никто здесь не знал его до вчерашнего вечера. Карев глубоко вздохнул, заметив вдруг, что его новая одежда почти высохла, хотя и выглядит немного неряшливо. Чтобы защититься от усиливающейся жары, он надвинул на голову козырек, прикрепленный к тунике, и ускорил шаг. Ливень поднимался все выше и выше, и вот уже до него донеслись зловещие раскаты, нарушавшие покой утра. Где-то высоко вверху, на границе стратосферы, человек заставил технику манипулировать силами природы, а с их помощью и жизнями других людей. Эта мысль подействовала на Карева угнетающе, ибо он знал, что происходит, и принимал в этом участие. Интересно, как подействовало это на малавов, живущих в деревне, когда они поняли, что само небо против них?
Впереди над дорогой навис туман, и Карев заметил фигуры людей и контуры машин. Ливень закрывал уже все поле зрения и, хотя спину еще грело солнце, на лице он чувствовал холодные щупальца влаги. Мир вокруг выглядел неестественно, как освещенная прожекторами сцена, где за специальными эффектами наблюдают режиссеры.
Карев поднял до подбородка застежку молнии туники.
— Фамилия? — спросил мужской голос из открытой двери стоящего в стороне прицепа.
— Карев. Из «Фармы», — ответил он и полез за документами.
— Порядок. Идите дальше, вас ждет мистер Шторх.
— Спасибо.
— Вы найдете его примерно в километре отсюда. — Говоривший высунул темное от щетины лицо и с интересом взглянул на Карева. — А где ваша машина?
— Осталась там… Неисправность. Вы не могли бы меня подвезти?
— К сожалению, нет. С этого места запрещено передвижение на машинах, ответил мужчина и тут же спрятался.
Карев пожал плечами и пошел дальше. Через минуту видимость уменьшилась до пятидесяти шагов, и он двигался, окруженный коконом сухости в дожде, который разбрызгивался, преломляемый козырьком. После пятиминутного марша по густой красной грязи он приблизился к группе из примерно тридцати мужчин в светло-зеленом снаряжении. Один из них отошел от остальных и направился к Кареву. Он был плотный, со слегка насмешливым взглядом, загорелый и — о, диво — красивый, несмотря на сломанный нос и белый шрам, пересекающий верхнюю губу.
— Деви Шторх, — представился он, протягивая руку. — Меня известили о вашем приезде, но где же ваше снаряжение?
— Осталось в вездеходе, — ответил Карев, пожимая руку.
— Вам придется за ним вернуться. Разве вам не сказали, что…
— Это невозможно. Вездеход лежит на дне реки, утонул на самой середине.
— Как это утонул? — спросил Шторх, внимательно глядя на него.
— А так. Пошел прямо на дно. — Карев начал раздражаться. — Заглох двигатель, и я только чудом сумел спастись.