Миллионер для Золушки
Шрифт:
Ой, последний раз, когда я ему писала в WhatsApp, указала, что скоро выеду.
– Я еще дома.
– Не понял? – устало спрашивал Игорь, видимо у него сегодня был очень тяжелый день.
– Я решила сэкономить деньги и подольше погостить в родном доме.
– Что за странная экономия?! Неужели у тебя не хватает денег на такси? – В мужском голосе явное недовольство.
Если честно, то не хватает, это для Богданова поездка на такси сущая мелочь, а для меня – существенные траты из моего скромного учительского бюджета.
Игорь правильно
– Если не хватает, то почему не написала мне?! – Недовольства в голосе добавилось.
Потому что я не хочу выглядеть меркантильной, потому что мама учила быть скромной и гордой.
– Игорь, это все-таки мой дом, место, где я родилась, где жила и была счастлива моя мама.
– Золушка, – грозно начал принц, – я просто зверею от мысли, что кто-то может тебя обидеть. Мне еще помнится сцена с твоей сводной сестрой во дворе дома, где ты снимаешь комнату. У нее взгляд маньячки, ей богу. Эта жаба подыхает от зависти.
– Игорь, ты зря переживаешь, со сводной сестрой мы помирились, Соня вообще сегодня очень милая, попросила у меня прощения, сказала, что ей очень стыдно за свое тогдашнее поведение. А папа, знаешь, он закодировался и теперь не употребляет спиртное. Правда, не уверена, что его надолго хватит, он уже несколько раз кодировался, – высказала свои опасения я. – Но папа целый вечер стойко себя вел, пил только минералку.
Отчитываюсь перед ним словно нерадивая служанка перед строгим господином.
– А еще представляешь, папа в лотерею выиграл большие деньги. Хотя для тебя они, наверное, не очень большие, но в рамках поселка Великомихайловский довольно приличные.
Ой, наверно, не надо было о выигрыше говорить. Но так хотелось показать этому современному принцу, что у меня не такая уж пропащая семья. Временами я очень боялась, что Игорь вспомнит пословицу «Яблочко от яблоньки недалеко падает» и начнет выискивать во мне какие-то изъяны.
– В лотерею, значит, выиграл, – вроде бы удивился Богданов, но голос был мрачный. Словно ему не понравился этот вполне счастливый, во всяком случае для нашей семьи, во всяком случае для отдельных ее членов, факт. – Да твой папа просто везунчик.
Почему Игорь говорит с иронией?!
– Д-да, – голос задрожал, – представляешь, какая удача.
– Представляю. И сколько из этого выигрыша досталось тебе?
Не в бровь, а в глаз. Обмануть Игоря сказками о счастливой семье не получилось. Он умный мужчина, удачливый бизнесмен, видит самую суть вопроса.
– Да мне ничего не надо.
Подумаешь, я свою дешманскую куртку уже третий год ношу, и сапоги вот-вот развалятся. У меня есть главное: любовь настоящего принца и тридцати учеников гимназии номер семь. Я никогда не была такой счастливой.
– Ясно, – ответил Игорь.
Мне тоже стало ясно, что Богданов никогда не изменит мнение о моей семье.
– Да что ты распереживался, Игорь? – примирительно начала я. – Что со мной может случиться? Тем более выходить из дома я никуда не собираюсь.
– Ладно,
– Обещаешь? – полушутя-полусерьезно спрашивала я.
– Обещаю. – Теперь в голосе Богданова появилось так нравившееся мне рокотание влюбленного кота. Вношу поправочку: льва. На меньшее бы принц не согласился. – Обещаю, приснюсь и буду целовать свою девочку, долго-долго, горячо-горячо, сладко-сладко.
Жаба внутри Соньки просто раздувалась от гордости и важности, она такую шутку придумала. Зануда Дашка обхохочется, точнее, обрыдается. Так ей и надо, красавице чертовой. Губы у нее, видите ли, как аленький цветочек и вся она такая стройненькая и ладненькая. Ничего, Дашенька, скоро ты на себе почувствуешь правоту пословицы «Не родись красивой». Зануда чертова.
– Меня не интересует такой досуг, – злобно шипела в темноту Сонька, повторяя, вспоминая и еще больше злясь на слова сводной сестры.
Опять умняшку из себя корчит. Каждой фразой из своего аленького цветочка подчеркивает превосходство. Сука редкостная.
А потом расщедрилась: «Если хочешь, можно пойти в театр… Билеты не так уж и дорого стоят. Я подберу интересную пьесу и поговорю с Верой Ильиничной, чтобы она разрешила тебе переночевать». Пусть сама идет в свой скучный театр, смотрит на пафосные кривляния взрослых дяденек и тетенек.
– Я для тебя, сестренка, придумала другой театр, очень трогательный, даже драматичный. Прости, систер, – издевательски хохотнула Соня, – но тебе придется поплакать.
Потом полноватая девушка стала кому-то звонить.
– Алло, ты же меня не подведешь.
– Нет, конечно, скоро буду. Разве я могу пропустить такую шутку.
Жаба внутри полноватой блондинки снова радостно подпрыгнула, она так долго мечтала сделать Дашке по-настоящему взрослую гадость. Сколько дней лежала по ночам, сочиняя, как можно отомстить сестрице за ее неземную красоту. Больше всего ей нравилась мысль о кислоте, стереть словно ластиком прелесть девичьего лица. Одно останавливало: в тюрьме гнить не хотелось. Но вот теперь представилась возможность пусть не физически, а морально уничтожить сводную сестрицу. Дашенька будет так сильно рыдать бедненькая, все глаза выплачет.
– Даша Мельникова, видишь, я тебе приснился.
Игорь Богданов в великолепном темном костюме с галстуком сидел на уголке разложенного дивана, где на ночь расположилась я. Какой выпендрежник, даже в сон притащился при всем своем великолепии, разоделся, словно на бал собрался. А я в смешной, еще своей детской, изрядно поношенной пижаме с мишкой на пузе.
Мог бы, допустим, присниться в простом спортивном костюме, или в шортах, или… Нет, голым, пожалуй, не надо, обнаженным Игорь выглядит еще более великолепным, чем в костюме. Не принцем, а самым настоящим богом.