Миллионер из коммуналки
Шрифт:
– Паша, здорово! Рад тебя видеть. Знакомься – легенда отечественной криминалистики полковник Гуров.
– Спасибо, Дима, – улыбаясь этой «высокой рекомендации», проговорил Лев. – Надеюсь, с чувством юмора у нашего коллеги все в порядке.
– Да у него вообще всегда все в порядке, – балагурил Егоров. – Работка – не бей лежачего. Ходи себе по домам, гуляй на свежем воздухе, с людьми общайся. Это ли не жизнь?
– Ну да, конечно, – саркастически усмехнулся Павел. – Участковые – это вообще самые счастливые и беззаботные люди в полиции. Элитное подразделение.
– Может, и не элитное, но очень ценное, – вступил в разговор Гуров. – Ведь именно участковые
– Нужна информация? – внимательно взглянул Рябов. – Женя говорил про какую-то консультацию.
– Да, нужно прояснить моральный облик одного молодого человека, – улыбнулся Лев. – В школьные годы он проявлял себя очень буйно, но после поступления в институт и переезда в Перово, возможно, успокоился. А возможно, и нет. Вот это, собственно, мне и хотелось бы выяснить. Речь идет о некоем Константине Соловьеве. Он учился в МТУСИ и снимал квартиру в Перовом поле.
– Учился? А теперь уже не учится? – тут же заметил несоответствие Павел.
– Последние несколько дней – нет. Парень исчез в неизвестном направлении, и нет никакой информации и даже предположений о том, куда бы он мог направиться. Криминальные варианты развития событий, как сам понимаешь, вполне возможны. Поэтому я и хотел узнать, не было ли по поводу него каких-нибудь интересных «звоночков». На старом месте жительства мальчонка местному участковому был как родной. А что скажешь ты? Возникала такая фамилия?
– Соловьев? – Павел сосредоточился, припоминая. – Что-то ничего не вырисовывается. Нет, Соловьева, кажется, не было. Честно говоря, студентов у меня в «постоянном списке» вообще не имеется. Больше маргиналы. Нигде не работающие, ничего за душой не имеющие. Студенты, это все-таки… немножко другой контингент. Хотя тоже, конечно, разные бывают, но такого, чтобы они у нас «как родные» прописались, такого на моей памяти не было. Нет, про Соловьева ничего не могу сказать. Не знаю.
Такой ответ Гурова не удивил и даже не особенно разочаровал. Отчасти он уже заранее предвидел нечто подобное. Если даже бдительная старушка в буклях была довольна поведением Кости, то официальные органы правопорядка и подавно не должны были иметь к нему претензий.
– Что ж, понятно – сказал он, выслушав Павла. – Видимо, после поступления в институт Костя и правда решил изменить свою жизнь и стать примерным мальчиком.
– Судя по тому, чем это закончилось, перемены не пошли на пользу, – заметил Егоров.
– Да, возможно. А я надеялся, что все обойдется малой кровью. Мол, покутил парень, набедокурил и «загорает» теперь в СИЗО. Поэтому и телефон его недоступен. А мы тут волнуемся, горячку порем, неизвестно что себе придумываем. Но, похоже, малой кровью здесь не получится.
– Нет, в СИЗО у нас студентов Соловьевых точно нет, – уверенно ответил Рябов. – Если бы видели эти хари, вы бы даже просто визуально смогли определить, что студентов среди них нет.
– А что, больше никаких зацепок кроме адреса нет? – вновь вступил в разговор Егоров. – Если он студент, может быть, имеет смысл расспросить в институте? Одногруппники, преподаватели. С ними не пытался беседовать?
– Пытался, конечно. Но не очень результативно. Парень, похоже, не слишком распространялся о своих делах. Общение с одногруппниками не выходило за рамки учебного процесса, – добавил Гуров, вспомнив рассказ Игоря Кирова.
– Печально, – резюмировал Егоров. – Что собираешься делать?
– Есть у меня еще одна ниточка. С институтом, правда, не
– Дерзай! От всей души желаю успеха твоему безнадежному делу!
– Спасибо, друг!
«Ниточкой», о которой говорил Гуров, были веселые друзья Кости из клуба «Комета» Дмитрий Сазонов по кличке Созонт и Андрей Краснов по кличке Красный. Только они пока еще оставались «неохваченными». Со всеми остальными, кто так или иначе по жизни соприкасался с Константином Соловьевым, Гуров уже пообщался.
«Занятно будет, если и Созонт с Красным не дадут ничего полезного, – думал он, выходя из здания и направляясь к машине. – Что же мне тогда остается делать? Ведь парень действительно пропал. Не иначе придется пытать саму Элеонору Юрьевну на предмет того, какое в действительности отношение она имеет к этому мальчику. Ведь теперь совершенно очевидно, что почти вся история, рассказанная ею в моем кабинете, была плодом воображения».
Вспомнив про Элеонору, Лев обратил внимание на еще одно интересное обстоятельство. Беседа в кабинете состоялась несколько дней назад, и за это время Элеонора ни разу не дала знать о себе. Она не позвонила, не поинтересовалась, как идут дела, не спросила, появилась ли новая информация. А ведь во время разговора дамочка по-настоящему волновалась, и было очевидно, что независимо от того, по каким причинам Костя исчез, найти его ей просто необходимо. Именно для этого она придумала и блестяще осуществила довольно дерзкую комбинацию с привлечением к этим поискам одного из лучших и опытнейших оперативников столицы.
И вот теперь, когда дело было на мази и оставалось только контролировать процесс и с нетерпением ожидать результатов, именно этого-то нетерпения и не наблюдается. Создавалось впечатление, что, потратив столько усилий, чтобы достигнуть промежуточного результата и «озадачить» Гурова, Элеонора потеряла интерес к главному – нахождению самого Кости. В свете всего предыдущего подобное поведение выглядело странным и необъяснимым.
Отметив очередную странность этого и без того не в меру странного дела, Лев решил, что уделил ему уже достаточно времени и пора переключиться на ту самую «текучку», о которой он упоминал в разговоре с Егоровым. В ночных клубах жизнь начинает бурлить поздно вечером, поэтому отправляться на встречу с Созонтом раньше девяти не было смысла. А значит, можно с чистой совестью отвлечься от поисков Константина Соловьева и заняться поисками улик и фактов по другим не менее интересным делам, которые находились сейчас в разработке.
Отъезжая от здания УВД, Гуров то и дело посматривал в зеркало заднего вида, желая узнать, здесь ли неотвязная «Мазда». Но «сопровождающих» на этот раз не было видно. Возможно, близость организации с большим количеством полицейских заставила их быть более осторожными. А возможно, все это было обычной случайностью и своим беспокойством Лев был обязан лишь своей чрезмерной мнительности.
Как бы там ни было, дальнейший путь полковника проходил спокойно, и никаких «хвостов» за собой он не замечал. Заехав в несколько адресов, которые нужно было посетить в связи с текущими расследованиями, Гуров отправился в изолятор и около двух часов провел там, допрашивая подозреваемых. После этого поехал в Управление и снова «перевыполнил план», до позднего вечера засидевшись за компьютером и оформляя документацию.