Миллионерша-подросток

Дэвис А.

– Я думал, ты поняла. Меня не будет сегодня ночью.

– Почему?
– спросила она довольно подозрительным тоном.

– Дела.

– Это правда, Джерри?

– Я в этом так же уверен, как и в том, что Эл больше никогда не дотронется до тебя. И выбрось это из головы, хорошо? Ты начинаешь вести себя, как будто ты моя жена.

Мы проехали ещё немного, затем она снова заговорила:

– Ты всегда дерешься так грубо и жестоко, Джерри?

Она приподнялась и тесно прижалась ко мне.
– И твой дикий, нечеловеческий смех.
– Она помолчала, потом слегка поежилась, не отнимая ладонь от моей руки.
– Когда ты во второй раз засмеялся, избивая Эла, я

видела, что Лола побледнела как смерть.

– Я только хотел победить, киска. Каждый раз, когда я имею дело с мерзавцами, кому-то становится больно. Те шутники, которые пишут всякий вздор о настоящем спорте и честной игре, лишают проигрывающего возможности драться в полную силу. Поэтому я никогда не интересовался спортом. Какой смысл в соревновании, если ты не можешь использовать все, на что ты способен, чтобы победить. Я предпочел уйти. Так проще.

– Ты очень прямолинейный, да, Джерри?

– Прямолинейный?
– Я не понял её.
– Как это - прямолинейный?

– Для тебя существует либо да, либо нет, так ведь?

– Как и для каждого.

– Да нет, так бывает не у всех - но я рада, что ты такой.

– Все-таки, о чем ты?
– спросил я, не понимая её.

– Ну, - попыталась она объяснить, подбирая нужные слова, - ты очень хорошо разбираешься в том, что хорошо, а что плохо. Ты живешь по своим собственным понятиям, и переубедить тебя очень трудно. Я права?

– Права. Поведение человека обусловлено его убеждениями. А если он не может следовать своим убеждениям, он просто ничтожество.

– Я рада, что ты такой, Джерри.
– Она прижалась ко мне ещё теснее и счастливо вздохнула.
– Очень, очень рада.

– Почему?
– спросил я, все ещё не понимая, к чему она клонит.

– Потому что мне не надо беспокоиться из-за твоих... девиц, ведь я теперь твоя женщина.

– Подожди-ка минутку, - сказал я, притормаживая, и посмотрел на нее.

– Мы только играем, ты помнишь? И кто сказал, что ты моя женщина?

– Ты сказал, глупый, - она радостно улыбнулась. Ты сказал Анджело, что избил Эла потому, что он положил свои грязные лапы на твою женщину.
– Она снова счастливо вздохнула.
– А это я. Ведь именно на меня он положил свои лапы.

– Минуточку, - сказал я почти серьезно.
– Ты, может быть, и не притворяешься, как мы договорились, но я притворяюсь.
– Во всяком случае, я покосился на нее, - какой лошади понравится ночевать в одном и том же стойле каждую ночь.

– Ах, ты - чертов распутник!
– Она повысила голос, притворяясь разгневанной, и толкнула меня локтем под ребро.
– Я научу тебя, как надо относиться к моим чувствам.

В эту минуту я остановил машину напротив своего дома. Взяв чемодан, я последовал за Грейс в дом, поставил чемодан около кровати и переоделся в пуловер и слаксы. С небрежным равнодушием, как будто мы много лет прожили вместе, Грейс разделась догола, даже не взглянув в мою сторону, взяла полотенце с полки и пошла в ванную.

У меня перехватило в горле и зашумело в ушах, когда её по-мальчишески стройное тело исчезло за дверью. Я так и остался сидеть на софе с огромным стаканом "Джека Дэниелса" в руке, когда её завернутая в полотенце головка высунулась из-за двери.

– Джерри, - позвала она так же небрежно, как и раздевалась передо мной десять минут назад, - потри мне спину, пожалуйста.

Самая обычная просьба, с которой любая жена обращается к мужу. Она стояла под душем, когда я вошел в ванную. Пять минут спустя я снова сидел на софе, но стакан с виски был пуст. Кровь горячей волной стучала в моем сердце, во рту пересохло, шум в ушах стал просто невыносимым.

Затем, как будто меня окатили ушатом холодной воды, я понял, что она делала. Она играла и в то же время надеялась, что я клюну на её удочку насчет восьми детей и белого палисадничка.

Я налил ещё один стакан виски, на этот раз даже полнее прежнего, и постепенно успокоился. Я не мог понять, почему Грейс Брамли действовала на меня таким образом. С любой другой женщиной я был главным, и хотел верховодить и с ней, этой девушкой. Мы можем вдвоем сыграть в её игру. Я залпом осушил свой стакан, налил ещё один и затем отнес бутылку на кухню, плеснул добрых пять унций виски в пустый стакан, выдавил туда сок из четырех лимонов, как прошлой ночью, размешал сахар и поставил на стол около кушетки, в это время Грейс вышла из ванной. Капли воды стекали с её прекрасного обнаженного тела.

– Подойди сюда, Грейс, - сказал я уже спокойным голосом, допивая свои виски, и протянул девушке её стакан.
– Выпей все до капли.

– Хорошо, Джерри, - ответила она, поднося стакан к губам и не отнимала его, пока не выпила все до дна.

Если Грейс и понимала, до чего меня довела, по её лицу этого не было видно. Когда она протянула мне стакан обратно, она стояла так близко ко мне, что её колени упирались в кушетку между моими коленями. Какое-то время я позволил ей так стоять, затем обхватил руками её упругие ягодицы, прижал её к себе изо всех сил и стал исступленно целовать её нежные девичьи грудки. Как только мои губы прикоснулись к её прохладной влажной коже, Грейс только вздрогнула - и все. Да, надо отдать девчонке должное - она прекрасно держала себя в руках.

– Ложись сюда, - сказал я, поднявшись на ноги и показав рукой на кушетку.

Послушно, без возражений она вытянулась на кушетке во весь рост, сведя ноги вместе и закрыв руками лицо. Я усмехнулся. Я покажу ей, как давить на меня. Я подошел к проигрывателю и неспешно поставил на него долгоиграющую пластинку, выжидая, пока виски начнет действовать, прежде чем за дело примусь я.

Прошлой ночью, протирая её тело спиртом, я однажды, как бы случайно, прикоснулся к её клитору. Теперь же, усевшись на кушетку рядом с неподвижной Грейс, я проделал то же самое, только не один, а несколько раз. И каждый раз её бедра раздвигались чуточку шире. Спустя некоторое время я уже свободно проник двумя пальцами в её увлажнившуюся расселину и стал мягко массировать розовый клитор и вход в тугое влагалище. Затем я наклонился и обхватил губами одну из её маленьких упругих грудей, продолжая в то же время ласкать её клитор и промежность. Постепенно бедра Грейс раздвинулись ещё шире, чтобы мне было удобно, а я продолжал свой массаж, постепенно увеличивая скорость и давление. Ее грудь приподнялась, будто она глубоко вдохнула воздух в легкие, а бедра и ягодицы непроизвольно содрогнулись. Я наблюдал за этими признаками приближающегося экстаза, и когда её плоский живот начал выгибаться дугой, я отнял и руку и губы от её плоти и, не говоря ни слова, поднялся с кушетки и направился в ванную.

– Что ты за чудовище?
– с негодованием крикнула она мне, когда я вернулся в гостиную. Она стояла посреди комнаты, широко расставив ноги, уперев свои кулачки в бедра, и её обнаженное тело было слегка наклонено вперед. Ее лицо горело от негодования.
– Почему ты не закончил то, что начал?

Виски уже явно возымело свое действие.

– Просто я такой человек, киска, который не потерпит, чтобы женщина, даже такая хорошенькая, как ты, заставила меня плясать под её дудку.

– Заставила тебя?
– яростно воскликнула она.
– Ты же сам придумал, что мы будеми играть!
– Она была вне себя от гнева.