Миллионеры в минусе, или как пустить состояние на ветер
Шрифт:
Рыбная ловля вошла в его жизнь в 1973-1974 годах, когда дела шли из рук вон плохо. «Она очень помогла мне. Тогда я рыбачил две-три недели в году. Теперь — десять».
Еще одна игра. Новая игра. Но это игра, ставшая бизнесом. Несколько лет назад Слейтер основал компанию «Салар пропертиз» («салар» — это латинское наименование лосося), которая занимается рыболовными участками в Шотландии.
К сведению не-рыболовов: рыболовным участком называется ровный участок реки, скажем, в одну-две мили длиной, где его владелец или арендатор имеет право ловить рыбу. Слейтер под прикрытием «Салар» владеет несколькими такими участками, в том числе двумя на реке Тэй, одним на реке Эннэн и одним на реке Ичейг. Стоимость
«Вот так хобби превращается в бизнес. Идея была в том, чтобы установить временной график на лучшие участки для ловли лосося. Это делалось и прежде, но только с худшими участками, когда кто-то не мог продать свой участок. Поэтому я купил несколько самых лучших и выгодных участков, вроде Лоуэр Редгортон на реке Тэй».
Слейтер стал в связи с этим автором еще одного изречения. Он заявил, что может делать деньги «на арбитражных операциях с невежеством».
До него на таких реках, как Ичейг или Форсс, сети ставились в устье, и это приводило к тому, что лосось не мог подняться вверх по течению для метания икры. Когда Слейтер купил эти реки, он попросту снял сети. На реке, перегороженной сетями, среднегодовой улов составлял двадцать три рыбы в год. При этом около трех тысяч рыб оставалось в сетях.
«Мы купили большой участок реки за двадцать тысяч фунтов и выкупили эти сети еще за двадцать тысяч фунтов, итого сорок. Но если бы они сами сняли сети, как это сделали мы, они бы поймали в 1985 году 142 рыбы. А участок для ловли лосося можно продать по три тысячи фунтов за рыбу. Три тысячи умножить на 120 лишних рыб — это получается 360 тысяч фунтов, не правда ли? Так что те, кто ставил сети на лосося, стали жертвой собственного невежества».
С того времени он купил еще один из лучших участков в Канаде на реке Мирамиши. Это площадь в шестьсот акров с кортом для гольфа и стендом для стрельбы по тарелкам. Рыба там ловится великолепно. По его словам, всего за восемнадцать дней они поймали 144 рыбы. «Это потрясающее место. Все в прекрасном состоянии. Ни к чему не придерешься». Он говорит, что это обошлось ему в четверть миллиона долларов, а сейчас уже может быть оценено в два, а то и в три миллиона.
В промежутке между добычей золота и рыбной ловлей он обратил свои взоры на нефть, войдя в компанию, занимающуюся паровой обработкой тяжелой нефти, для того чтобы снизить ее вязкость и облегчить выкачивание из-под земли. Основная часть этих капиталов размещена в Техасе, Миссури и Нью-Мехико.
Затем он учредил маленькую компанию по межконтинентальным коммуникациям и спутниковой связи.
Впрочем, когда речь заходит об инвестициях, характерной особенностью Слейтера является то, что он говорит о прибыли только в процентах, никогда не переводя их в фунты или пенсы.
«Да, важны именно проценты. Возьмите, к примеру, „Бритиш телеком“. Допустим, вы вложили тысячу фунтов и за несколько недель получили 130. Отлично. Но если те же деньги вы сделали за год — что ж, это 13%. То же самое можно получить, просто положив деньги в банк. А если те же самые 130 фунтов вы получили, вложив десять или сто тысяч фунтов, то соответственно ваша прибыль составляет 1,3% и 0,13%, и вообще непонятно, для чего это нужно. Я всегда рассматриваю прибыль в процентах и никогда не делаю вложений, если не рассчитываю получить как минимум 50% годовой прибыли».
Чем он руководствуется при инвестициях? Он следит за информационными бюллетенями, которые отражают перипетии игры на повышение или понижение, и старается идти против наметившейся тенденции. Если бюллетень дает 80% на золото по рейтингу на повышение, Слейтер моментально начинает продавать. А если по бюллетеню рейтинг упал до 15% на повышение или 85% на понижение, он сейчас же прекращает продажу.
«Цена должна обязательно подняться. Понижение отражает только сиюминутную ситуацию, когда все кричат „продаю!“, потому что уже начали продавать. А дальше все непременно пойдет совершенно иначе. Это вопрос расчета времени. Здесь есть элемент массового психоза, и надо просто переждать, пока продавцы исчерпают свои возможности».
Как будто из духа противоречия, он почти всегда выходит из игры, если все начинают с ним соглашаться.
«Когда все начинают уверять, что это выгодное вложение, мне сразу хочется отказаться от него. К примеру, в 1984 году приглянулись мне американские акции „Силаниз“. Помню, что 8 августа они шли по шестьдесят четыре доллара. Я запомнил это, потому что восемью восемь будет шестьдесят четыре. Я заключил с другом пари, что все будет отлично. Мне нравилось, что при цене в шестьдесят четыре доллара движение денежной наличности шло из расчета двадцать восемь долларов на акцию. Это было просто шикарно. Отношение цены к доходу составляло пять единиц. Доход с дивидендов превышал 5%. Стоимость активов была значительно выше заявленной; Все это выглядело великолепно. И доходы росли. Теперь эти акции идут по 190 долларов, доход с дивидендов значительно снизился, движение денежной наличности в двадцать восемь долларов при цене акции в 190 долларов дает уже совсем другой процент, и брокеры уже начали предлагать эту компанию. То есть компания исчерпала потенциальную покупательную способность рынка и пришло время ее продавать. И хотя в будущем она может еще добиться успехов, чего я от души ей желаю, но сейчас пора с ней прощаться».
И Джим Слейтер вышел из игры.
Он жив и здоров и занимается тем, что умеет лучше всего, — делает деньги. Хотя сейчас он больше крутится на американских биржах.
«На данный момент у меня нет ничего на английской бирже. Никаких акций. Ничего. Я мыслю долларами. Я предпочитаю доллар фунту и американские вклады — английским вкладам. Здесь игра получше. Я лучше буду покупать по курсу Доу. Я лучше буду покупать доллары».
Прежде было иначе. Но он говорит, что не хочет повторять то, что было прежде. Слейтера вполне устраивает его нынешняя жизнь — спокойная, интересная и гораздо более выгодная.
Это хорошая игра.
Но она требует высокой квалификации.
Во всяком случае, он не считает, что удача играет в ней слишком большую роль.
«Думаю, что процент везения в моей судьбе был довольно средним. Обычным. Не припомню, чтобы мне как-то уж особенно везло, тем более несколько раз подряд. Но с другой стороны, и жаловаться мне тоже в общем-то не на что. Есть люди, которые утверждают, что им всегда достаются плохие карты. Но ведь так не бывает. В среднем все уравнивается. И к тому же если кому-то уж очень повезет и он добьется чего-то там такого, вовсе необязательно, что это случится еще раз».
Но что, если, упаси Бог, если у него снова окажется миллион долга? Сможет ли он выкарабкаться еще раз?
Он улыбается: «Что ж, я полагаю, с каждым разом это будет сделать все труднее, потому что во второй и в третий раз доверие к тебе будет уже подорвано».
Улыбка исчезает с его лица.
«И потом, это слишком большое напряжение. Нужен очень большой запас энергии и жизненных сил».
Он выдерживает паузу.
«Сейчас это будет для меня уже гораздо труднее».
Мысль о том, чтобы еще раз пройти через все это, едва ли может быть приятной.