Миллстоун и старые загадки новых территорий
Шрифт:
— Так, а какое у нас теперь задание? — спросила Диана.
— У вас небольшой отпуск. Вы можете возвращаться в Флаенгтон.
— А как же Джонни? — Дуглас успел задать вопрос на долю секунды раньше Шейлы.
— Его состояние стабильное. Говорят, он долго не проваляется. Ему очень повезло. Так что можете все выдохнуть и отправляться отдыхать. Он вас догонит. Если, конечно, виды цехов и литеен не нравятся вам больше.
— Нравятся, — сказала Шейла, поджав губы в уголке рта и посмотрев отцу в глаза.
— Как угодно. Но я, если вы не против, всё же хотел бы откланяться. Мне нужно спешно доставить кое-что в Флаенгтон.
— Конечно, — первым ответил Дуглас вставая.
Они с Дианой вышли, оставив Шейлу наедине с отцом. Он ничего ей не сказал, просто обнял. Она не ожидала такого жеста, и хотела выместить на нём всю злобу, но сейчас передумала.
— Уже сегодня вечером ты его увидишь. Максимум неделя, и он будет на ногах, — тихо сказал он, — возвращайтесь скорее.
Шейла ничего не сказала на это — только легко кивнула.
ЗАПОЗДАЛАЯ СВОБОДА
Вечером Миллстоун пришёл в себя. Шейла сидела около его кровати, держа за руку, когда это произошло. Он открыл глаза и несколько раз моргнул, после чего повернулся к ней. Слишком быстро. Он ощутил боль и повязку на шее. Рана не слишком сильная, но весьма ощутимая.
— Мы взяли его? — спросил он негромко, и тут же откашлялся, — а?
— И это первое, что ты хочешь знать? — спросила Шейла.
— Ну, если я всё верно помню, вы должны быть живы.
Он осторожно приподнялся, несмотря на её возражения, и осмотрел свои грудь и живот.
— Но ты чуть не погиб, — она взяла его ладонь двумя руками.
— Чуть не считается. Что с чертежами? Они верные?
— Говорят, похоже на то.
— А гахнур?
— Убит.
— Хоть так. Жаль, конечно.
— Джонни всегда Джонни, — сказала мисс Лейн, улыбаясь сквозь слёзы.
— Я чувствую себя нормально, а на меня понавязали столько повязок, да ещё, наверное, даже в сортир не пустят, хотя вот это как раз очень хочется.
— Я позову доктора. Только не вставай, пожалуйста, сам, пока мы не придём. Хорошо.
— Ладно.
— А сейчас ляг.
Она мягко положила руку на область его груди, свободную от повязок, и мягко подтолкнула вниз.
— Ладно, ладно, как скажете. Кстати, как насчёт составить мне компанию?
— Джонни, — она утёрла слёзы и снова улыбнулась.
— А что? Я подвинусь. Или мы об этом тоже будем спрашивать доктора?
— Я быстро.
Она мягко провела кончиками пальцев по его груди и направилась на выход. Миллстоун всё же проверил наличие абсолютно всех частей тела и их функциональность. Он подозревал, что чувствует себя лучше, чем предполагают врачи, и сейчас начнётся интенсивная терапия и запрет даже на движение, не говоря уже о том, чтобы вовсе покинуть эту палату и отправиться продолжать свои дела. По его мнению, ему могли бы рассказать о найденных чертежах подробнее, нежели просто сообщить, что это именно то, что они искали.
Он уже порывался сесть на кровати и даже начал приподниматься, как в палату вошла Шейла, в сопровождении женщины лет тридцати пяти. Судя по одежде, это уже был медик, направленный сюда из федерации. Про себя Миллстоун подумал, что это хорошо. У него не было времени задумываться над тем, кто будет его лечить, когда он истекал кровью в машине по пути сюда, но всё обошлось.
— Как вы себя чувствуете? — первым делом спросила доктор.
— Отлично. Мне можно идти?
— Нет-нет-нет! — она сделала два быстрых шага вперёд и остановила Джона, пытавшегося подняться.
Он не признался бы никому, но был рад этому, потому что быстрый подъём дался ему не так легко, как он рассчитывал.
— У вас в боку был слишком большой осколок. Он повредил ребро. Рана большая, может разойтись. Осторожнее.
Она говорила уважительно и помогла ему подняться.
— Замотайте посильнее, или как там делается?
— Вы шутите? — спросила доктор.
— Боюсь, что нет, — сказала Шейла, придерживая Джона за другую руку.
— Я сразу хочу заметить, что не собираюсь круглые сутки валяться в этой койке, раз уж ноги мои вроде как, всё ещё со мной, так что позвольте мне хотя бы передвигаться.
Опустив ноги на холодный пол, Миллстоун поднялся. Это уже далось ему легче. Вообще, всё, что не было связано с сокращением торса, было не так болезненно. Он даже подумал, что ему можно будет скоро выбраться отсюда.
— А курить мне хоть можно? — спросил он доктора, — кстати, как мне вас можно называть?
— Меня зовут Айза Ромм, можете называть просто Айза.
— Уж лучше миссис Ромм.
— Как хотите.
Миллстоун неплохо стоял на ногах, но Шейла всё же поддерживала его. Через двадцать минут они всей компанией с позволения врача сидели в больничном дворике. Джон закурил сигарету и с наслаждением вдохнул дым.
— Дышать не больно? — спросила Шейла, сидевшая рядом.
— Нет, — ответил Джон, убирая сигареты обратно в карман больничного халата, — кстати, что с Везунчиком?
Миллстоун сразу заметил, что среди его друзей нет четвероного, но спросил только сейчас.
— Он остался на швейке, — ответил Дуглас.
— Жив и здоров, — добавила Диана.
— И правда Везунчик, — покачал головой Миллстоун, — а ведь он был к гахнуру даже ближе, чем я.
— Я несколько раз его осмотрела, — сказала Диана, — даже шерсть нигде не подпалена, и ран тем более нет.
— Везение во всём. Да и мне, наверное, повезло, что был рядом с ним.
— Они изучили бомбу, — сказала Шейла, — она не очень сильная. Можно сказать, оружие ближнего боя. Гахнур обычно носит с собой несколько таких.
— А посерьёзнее?
— У него был обрез двустволки, — сказал Дуглас, — но он им не воспользовался. На наше счастье.
— Это уж точно. А более мощные бомбы?
— Нет. Ничего. Он хотел взять нас этим.
— А ещё скрытностью. И по телу не распутать, кто он именно и откуда?