Миллстоун и старые загадки новых территорий
Шрифт:
Он очнулся среди ночи в первую очередь от того, что ему было очень холодно. Однако мысли о том, чтобы раздеться и лечь под одеяло, быстро отошли на второй план, потому что в темноте палаты он увидел чёрный силуэт со светящимися глазами.
В ту же секунду ему стало очень страшно. Непомерно страшно. Потом он не сможет даже вспомнить, испытывал ли он в жизни настолько сильный страх, но сейчас ему хватило мысленных сил лишь осознать, что эта эмоция родилась не в его мозгу. Её наводит пришелец. Однако от этого осознания ему не стало легче ни на каплю. Страх всегда страх, какую бы природу он не имел.
— Что тебе нужно? — выдавил из себя Джон, поняв, что силуэт хоть и угрожает, но не переходит к действиям.
Но тень молчала, продолжая всё так же блестеть глазами и не переходя к действиям. Можно было бы даже подумать, что это какое-то чучело, подброшенное сюда особенно недоброжелательными шутниками, если бы не этот ужас, который не мог быть ничем иным, кроме как воздействием гримма.
— Что тебе нужно, чёрт тебя дери?!
От крика страх ослабевал. Как будто гнев ослаблял подавляемость человеческого мозга. А может быть, адреналин играл положительную роль.
— Я не сжигал вас! Слышал? Это был не я. Я выполнил наш договор! Что ты от меня хочешь?
За дверью послышались шаги. Миллстоун на секунду отвлёкся, а когда снова обернулся к силуэту, того уже не было.
— Я представляю, как это выглядит, — сухо сказал он, когда в палату вбежала Ромм, — но это всего лишь дурной сон.
— Может быть, вам таблетку?
— Пожалуй, — согласился Джон, чтобы поддержать легенду человека, которого в виде кошмаров преследует не слишком спокойное прошлое, а заодно ему действительно казалось, что без таблетки он вряд ли уснёт.
Её горечь и глоток воды успокаивали уже сами по себе. Плюс, страх ведь был по большей части ненастоящим, поэтому нервы стремительно успокаивались.
— Если вам что-то понадобится, — сказала доктор, — я через коридор.
— Хорошо. Спасибо. Скажите, а все двери закрыты?
— Да. А что? Вы боитесь, что кто-то придёт?
— Нет, просто.
Когда она вышла, Миллстоун проверил окно. Оно было закрыто изнутри. Ему не оставалось ничего другого, кроме как предположить, что даже эта тень была видением, а не только его ощущения от произошедшего. Наверное, поэтому пришелец ничего не сказал. Впрочем, само это происшествие было посланием, пусть и бессловесным.
Миллстоун приоткрыл окно и осторожно закурил. Доктор Ромм, конечно, учует запах, но простит. Ему жутко не хотелось идти вниз, да и вообще выходить из закрытой палаты — отголоски ужаса ещё звучали в мозгу. Единственный положительный аспект, который он нашёл в этом происшествии, состоял в том, что раз сейчас пришли только к нему — он был их целью, и они, по крайней мере, временно, оставят в покое Шейлу.
Выбросив сигарету и закрыв окно, Миллстоун лёг в кровать. Таблетка оказывала своё действие, и вскоре он погрузился в сон. Утро же, войдя в свои права, окончательно развеяло ночные кошмары.
Он не сказал мисс Лейн о произошедшем, но не мог не думать о том, как разобраться в сложившейся ситуации. Сложнее всего было из-за того, что он подсознательно воспринимал гриммов, как вампиров, с которыми можно говорить, но сейчас всё отчётливее понимал — разговоров не будет. Ему были непонятны их мотивы. Убить? Они могли сделать это уже множество раз. Хотя бы прошлой ночью. Учитывая их способности, пробраться в больницу не составило бы труда, а что касается дальнейшего расследования, то вряд ли оно их хоть как-то пугало. Опять же, благодаря их возможностям они могли бы просто скрыться, и никто ничего бы не нашёл.
Если не убить, то что? Просто запугать? Но чего ради? Они же не выдвигают никаких требований, не стараются как-то навредить, за исключением наведения ужаса. Что им нужно?
Шейла застала его курящим в парке. Она была одна. Сев рядом, она тут же его обняла.
— О чём ты думаешь?
— О наших дальнейших делах, — ответил Джон, улыбнувшись.
— Ты хорошо спал? Как будто не выспался.
— В целом неплохо. Но хотелось бы больше. Вообще не припомню, когда мне хотелось столько спать.
— Здесь есть тихий час. Ты поспишь. Как рана? Не болит?
— Нет. Если бы я мог как-то доказать это госпоже Ромм, уже бы к вечеру обнимался со Спайером.
— О, — мечтательно протянула Шейла, — Спайер. Ты, кстати, никогда не показывал, как он заводится.
— Не думаю, что это такой уж интересный процесс, но если тебе интересно, то мы можем сделать это вместе, а потом сразу прохватить по проспекту.
— Как в старые времена.
— Да.
— Так что вообще сказала госпожа Ромм?
— Что отпустит меня через два дня, если ничего не изменится. Придётся ждать.
— Не так страшно, — Шейла оперлась на его плечо и улыбнулась.
— А ты хорошо спала сегодня?
— Да, очень, — она улыбнулась, — одна дамочка очень заботится обо мне. Правда, сегодня она отбывает в Роквиль, но я как-нибудь справлюсь.
— Ты умница, — улыбнулся Джон, а сам подумал, что будет переживать, потому что этой ночью гриммы могут явиться и к ней.
К счастью, его опасения не оправдались. И на следующий день, и после Шейла не сказала ему о происшествиях. Он не решался спросить её прямо, но считал, что если бы что-то произошло, она бы поделилась с ним. К самому ему гриммы тоже не являлись, но он всё равно ощущал их где-то рядом. Ощущение это не проходило, хоть он и пытался списать его на свои предрассудки и излишнюю впечатлительность. Не то чтобы он ничего не боялся вообще, но этот искусственный страх, пронимающий до костей, кого угодно собьёт с толку.
На третий день, когда доктор Ромм уже обещала его отпустить ближе к вечеру, Шейла принесла ему конверт.
— Что там? — спросил Джон, принимая.
— Я не смотрела. Дайана сказала, что это телеграмма на твоё имя.
— Нужно было посмотреть.
Миллстоун при Шейле вскрыл конверт и достал оттуда небольшой листочек, с несколькими словами.
— Девчонка всё вспомнила, приезжай. Долли, — прочитала вслух Шейла.
— Ох, чёрт, — улыбнулся Миллстоун.
— Это то, о чём я думаю? — спросила Шейла.