Милое моё Замоскворечье
Шрифт:
Знал иностранные языки. Увлекался Шишкиным, участвовал в Телешевских средах. У Александра была лучшая библиотека о французской революции.
Он женился на балерине Большого театра итальянке Аделине Джури (сценическое имя Аделаида). Он также стал членом Попечительского совета ГТГ в 1904–1912 годах.
В 1918 году Александр устроился работать в Исторический музей, не уехал из России: «Как же я могу оставить фабрику, ведь они там все разорятся». «Но вас арестуют», – говорили ему, а он отвечал: «Наши
В 1920 году его арестовали, сидел в Бутырке вместе с коллекционером-меценатом Д. И. Щукиным. Из тюрьмы писал: «Я нахожусь в интеллигентной компании». Жена подрабатывала уроками танца в школе, дочь была больна сердцем… Но Александр не унывал. «Я много лежу, читаю, думаю…». Его выпустили из тюрьмы, но лишили работы, что стало для него равнозначно смерти. Александр Корзинкин прожил жизнь достойную, светлую, наполненную всем…. И Бог шепнул ему на ухо: «Теперь отдохни».
Еще с 1824 года на этом месте находилось владение и дом купца первой гильдии – владельца карандашной и булавочной фабрик Г. А. Рубинштейна, чья семья жила здесь примерно до 1840 года. В этом доме родились братья Антон и Николай Рубинштейны. Антон стал основателем Петербургской Консерватории, Николай Рубинштейн закончил юридический факультет Московского университета; увлекшись музыкой, основал Московскую консерваторию. Под его руководством была поставлена в Малом театре опера «Евгений Онегин». На смерть Н. Рубинштейна П. Чайковский написал фортепьянное трио «Памяти великого художника». Возможно, сюда, будучи в Москве, приходил и Ф. Лист, который назвал Николая Рубинштейна лучшим исполнителем его «Пляски смерти», посвятив Рубинштейну «Фантазию на темы афинских развалин».
В середине 19 века этот участок приобрел купец первой гильдии Иван Артемьевич Лямин (1822–1894 гг.). Род Ляминых был известен в Москве с 18 века. «Что ни церковь, то поп, что ни казарма, то клоп, что ни фабрика, то Кнооп». Немец Кнооп заметил Ивана Лямина, занимавшегося торговлей шерстью, хлопчатобумажным и красильным товаром, и Лямин стал его помощником. Роскошный дом Лямина, построенный архитектором Н. И. Чичаговым в 1850 году, дожил до середины 20 века. В 1941 году в особняк попала вражеская бомба, но дом устоял. Лишь в 50-е годы дом был снесен для строительства Минатома. Дом Ляминых стоял почти напротив храма Николы в Пыжах, где И. Лямин был старостой. На его средства также была построена деревянная церковь Святителя Тихона Задонского в Сокольниках, а недалеко сохранилась и дача Ляминых, и проезд Ляминых (на даче Ляминых в Сокольниках дедушка Ленин был на детской елке в 1919 г).
С 1866 года И. Лямин – председатель Совета Московского купеческого банка. В 1871 году Лямин – городской голова, был похоронен на Донском (могила не сохранилась). В 1899 году по завещанию Ивана Лямина на Б. Ордынке от его дома до Серпуховской площади высадили голландские липы. До наших дней эти липы не дожили, но практически все деревья улицы – это липы-преемники ляминских лип. Борис Пастернак, живший рядом, так воспел ордынские липы:
Смотрят хмуро по случаюСвоего недосыпаВековые, пахучие,Неотцветшие липы.В 1909 году вдова И. Лямина Елизавета передала городу свой дом и основанную, Ляминым богадельню. С восточной стороны к дому был пристроен храм во имя Спаса Нерукотворного. Приют был рассчитан на 60 детей без разницы происхождения и вероисповедания. Елизавета Лямина отдала на нужды приютов Москвы более миллиона рублей. В конце жизни Елизавета Лямина приняла монашеский постриг. В 1917 году дети Ляминых были вынуждены эмигрировать во Францию – они жили в Париже. Один из внуков, Иван, стал композитором, окончив Парижскую консерваторию.
В 30-е годы власти хотели расширить Ордынку до 60 м, снести все «старое», ведь страна жила под лозунгом: «Мы для новой красоты преступаем все черты». Название улицы Большая Ордынка напоминает о большой дороге из Золотой Орды в Москву.
На этой улице – ее протяженность составляет 1,73 км – образовалась одна из первых иноверческих слобод – татарская. Сюда, в Замоскворечье, татары пригоняли из Орды табуны, насчитывавшие более десяти тысяч лучших степных коней: сильных, быстроногих и очень выносливых. Купить такого коня здесь означало большую удачу. На Ордынку приезжали и с редким товаром, особенно с кожами – отсюда и название бывшего центра кожевенного производства восточной части Замоскворечья – Кожевники. В районе Кожевников была и церковь Флора и Лавра – святых покровителей лошадей.
В начале 14 века татары были еще в массе язычниками. По преданию, многие из них поклонялись идолам – болванам, стоявшим в Замоскворечье на небольших площадях. После принятия татарами магометанства идолы были уничтожены, но о них напоминают Спасоболвановские переулки
Конец ознакомительного фрагмента.