Милый недруг
Шрифт:
До свидания! Я очень рада, что вы не наняли ту женщину. При одном намеке на то, что у меня отнимут мои прекрасные реформы, восстал мой мятежный дух. Боюсь, что я, как доктор, верю только в то, что делает моя собственная рука. Так говорят шотландцы.
Твоя Салли Мак-Брайд.
Приют Джона Грайера,
воскресенье.
Милый Гордон!
Да, я давно Вам не писала. Вы имеете полное право ворчать, но если б Вы только знали, как занята начальница сиротского приюта! Всю писательскую энергию приходится тратить на эту прожорливую
Вы, наверное, рассердитесь, если я Вам скажу, что обещала остаться здесь. Они, в конце концов, нашли женщину на мое место, но совсем не такую, как нужно. И знаете. Гордон, милый, когда я получила возможность отказаться от этой лихорадочной деятельности, Вустер показался мне каким-то бесцветным. Я вынести не могла, что мой приют уйдет от меня, пока я не нашла такой же наполненной жизни.
Я знаю, что Вы мне предложите, но, пожалуйста, не надо, по крайней мере, — не сейчас. Я уже говорила, мне нужно еще несколько месяцев, чтобы принять хоть какое-то решение. А пока что мне приятно знать, что я приношу пользу. В работе с детьми есть что-то особенно хорошее; конечно, если смотришь на нее с моей бодрой точки зрения, а не с точки зрения нашего шотландского доктора. Я никогда не видела такого человека, он всегда угрюм, мрачен и подавлен. Лучше не знать слишком много о помешательстве, алкоголизме и других наследственных прелестях. Я как раз в меру невежественна, чтобы быть веселой, деятельной и пригодной для такой должности, как эта.
Я все время думаю обо всех этих цветах, распускающихся во все стороны. Наш детский сад столь же богат возможностями, как и всякий другой. Правда, наши цветы посажены довольно беспорядочно, среди них, наверное, окажутся и сорные травы, но все же мы надеемся вырастить немало редкостных и прекрасных экземпляров. Ну и рассентиментальничалась же я! Это все из-за голода — а вот как раз и обеденный звонок! Сегодня у нас восхитительный обед: ростбиф с каротелью, салат из молодой свеклы и ревенный пирог на десерт. Не хочется ли Вам пообедать со мною? Мне бы очень хотелось видеть Вас за моим столом.
Искренне Ваша
С. Мак-Б.
P.S. Вы бы видели, сколько бездомных кошек эти дети хотят усыновить! Когда я приехала, у нас их было четыре, а за это время они успели произвести котят. Я еще не сделала точной переписи, но думаю, их не меньше девятнадцати.
15-е апреля.
Дорогая Джуди!
Хочешь преподнести П.Д.Г. еще один маленький подарок из твоих карманных денег? Будь так добра, дай объявление во всех газетах, которые читает нью-йоркская беднота:
ВНИМАНИЕ! РОДИТЕЛИ, НАМЕРЕВАЮЩИЕСЯ БРОСИТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ, ПОЖАЛУЙСТА, ДЕЛАЙТЕ ЭТО ДО ТОГО, КАК ИМ ИСПОЛНИТСЯ ТРИ ГОДА.
Я не могу придумать ни одного действия, которое принесло бы нам более существенную пользу. Прежде чем насаждать добро, приходится искоренять зло, а это — очень медленная, изматывающая работа.
У нас есть один ребенок, перед которым я буквально становлюсь в тупик — не могу же я признать, что меня победил пятилетний малыш! У него чередуется мрачная угрюмость с самыми дикими припадками буйства; то он не желает произнести ни единого слова, то вдребезги разбивает все, что только попадется ему под руку. Он здесь всего три месяца и за это время разбил почти все безделушки — правда, для искусства потеря невелика.
За месяц, за два до моего приезда он стащил скатерть
Отец его был итальянцем, а мать ирландкой. У него рыжие волосы и веснушки — от Ирландии и самые красивые карие глаза, какие выходили из Неаполя. Когда отца закололи в драке, а мать умерла от пьянства, бедный малыш каким-то образом попал к нам. Я подозреваю, что он — от католической миссии. Что до манер — Господи, Господи! Он брыкается, кусается и ругается. Я прозвала его Петрушкой.
Вчера его притащили ко мне в канцелярию, обвиняя в том, что он опрокинул девочку и забрал у нее куклу. Он извивался и орал. Мисс Снейс бухнула его на стул позади меня и оставила, чтобы он успокоился, а я невозмутимо продолжала писать. Вдруг за моей спиной раздался страшный треск. Это он столкнул с подоконника зеленую вазу. Я вскочила так внезапно, что опрокинула чернильницу; когда Петрушка увидел вторую катастрофу, он перестал вопить, запрокинул голову и зашелся от хохота. Нет, настоящий чертенок!
Я решила попробовать новый метод, который вряд ли кто-нибудь применял в его бесприютной маленькой жизни — похвалу, одобрение и ласку. Вместо того чтобы бранить его за вазу, я сделала вид, что это — несчастный случай, поцеловала его и сказала, чтобы он не огорчался, мне ничуть не жалко. Он так удивился, что сразу замолчал, и пока я вытирала его слезы и чернильную лужу, таращился на меня затаив дыхание. Сейчас этот ребенок — самая большая наша проблема. Он нуждается в терпеливом, любящем, индивидуальном уходе, в настоящих отце и матери, а еще — в братьях, сестрах и бабушке. Но я не могу поместить его в приличную семью, пока не переделаю его лексикон и не искореню разрушительные наклонности. Я отделила его от других детей и продержала все утро в своей комнате, а Джейн убрала бьющиеся безделушки. К счастью, он любит рисовать, и два часа сидел на ковре, возясь с цветными карандашами. Его так удивило, что я заинтересовалась красно-зеленым паромом с желтым флагом на мачте, что он стал настоящим джентльменом. До тех пор мне не удавалось извлечь из него ни единого слова.
После обеда зашел доктор Мак-Рэй и стал восхищаться паромом. Петрушка сиял от творческой гордости. Потом, в награду за то, что он целых два часа был хорошим мальчиком, доктор взял его с собой к пациенту, и они поехали на машине в какое-то имение.
В пять часов разочарованный и поумневший доктор доставил Петрушку обратно. В степенном имении он бросал камни в кур, разбил стекла оранжереи и, схватив за хвост любимую ангорскую кошку, стал вертеть ею в воздухе. А когда милая старая дама попыталась внушить ему сострадание к несчастной, он послал ее к черту.
Жутко подумать, чего только не пришлось видеть и испытать некоторым из наших детей! Нужны целые годы солнца, счастья и любви, чтобы стереть ужасные воспоминания, запрятанные в маленьких головках. А детей такая масса, и нас так мало, что мы не можем обнимать их и сажать на колени, сколько нужно, у нас просто не хватит рук и колен.
Mais parlons d'autres choses! [13] Ужасные проблемы наследственности и дурной среды, над которыми бьется доктор, проникают и в мою кровь. Это скверная привычка. Если хочешь приносить пользу на таком посту, как мой, нужно смотреть на все сквозь розовые очки. Оптимизм — необходимый щит для общественного работника.
13
Но поговорим о другом (фр.)