Мини-футбол на Маросейке
Шрифт:
— Может, они, увидев спускающуюся с окна веревку, подумают, что кто-то, очень худой, запер дверь на засов, а сам вылез через окно, предположил Генька.
— Мальчишки, например, — хмыкнул Ванюшка.
Договорились, что отныне дежурить наверху будут только по двое, чтобы внимательно наблюдать за площадью из разных окон, тогда немцы не смогут подойти незаметно. Если же они начнут приближаться к церкви, то ребята немедленно спрячутся внизу, унеся с собой березовый засов.
Подходили к концу консервы. Мама Люся не жалела их, усиленно откармливая больных, чтобы те поскорее набрались сил. Ребята подумывали о походе к шалашу, где
Генька был все-таки человеком удивительным. Когда он что-то делал, особенно с усердием, то из этого могло получиться нечто неожиданное. На этот раз он отправился за водой к подземному колодцу. Сначала Генька воткнул свечу в щель между камнями на противоположной от него стороне колодца. Потом взял ведро с веревкой, опустил его вниз и сильно наклонился, чтобы зачерпнуть воды. При этом он прижался всей грудью к каменной стенке колодца и чуть не полетел в воду. Здоровенный камень, на который он оперся, упал вниз. Раздался громкий всплеск, Генька изогнулся в акробатическом движении, но веревку из рук не выпустил. Правда, свеча от резкого движения воздуха погасла. Тогда Генька вытащил в темноте ведро и поплелся в сосновый сруб, чтобы взять новую свечу.
Повторно к колодцу Генька вернулся с Ванюшкой и Лешкой. Они помогли ему поднять ведро с водой и только тогда заметили, что на дне выемки, образовавшейся от упавшего камня, что-то лежит. Этим «что-то» оказались старые, истлевшие тряпки, которые рассыпались от одного прикосновения. Зато под лохмотьями, к изумлению друзей, был диковинной формы кинжал в тускло-золотых ножнах и с большим прозрачным зеленым камнем в рукоятке.
Кинжал внимательно изучили и перенесли в тайник, где были спрятаны золотые монеты. На совместном «совещании трех» решили пока ничего не говорить остальным обитателям подземелья о находке. Зато новая удача воодушевила ребят на продолжение поисков клада, спрятанного от поляков. Они вновь тщательно исследовали стены и пол различных помещений (кроме соснового сруба, где поселились красноармейцы), но никаких тайников больше не обнаружили. Генька предположил, что клад замурован в стенках колодца и их надо разобрать, однако Ванюшка и Лешка категорически этому воспротивились, опасаясь разрушить и завалить единственный в подземелье источник воды. К тому же, заметил Лешка, у Ивана, потомка Алексея-воина, не было времени замуровывать золото. Скорей всего, кинжал принадлежал кому-то другому. С этим доводом все согласились.
В церкви снова стала слышна артиллерийская канонада. Теперь она приближалась со стороны Рогачева. Немцы на площади сделались суетливее.
«Нервничают, — подумал Ванюшка, наблюдая за суетой около грузовиков. Неужели наши гонят их обратно?»
Он поделился своими мыслями с остальными. Лешка и Генька также думали, что немцы собираются драпать.
— Они теперь испуганные, сжавшиеся, — сказал Генька. — Офицеры зло орут на солдат. А первые дни были веселыми, самодовольными.
Григорий и Николай обрадовались, узнав, что фронт приближается к Дорошеву. Оба были еще очень слабы. Но как говорила мама Люся: «Главное, выжили, а остальное придет».
За консервами поход отменили, не стоило рисковать.
К концу короткого декабрьского дня Ванюшка собрал в церкви, тайком от взрослых, военный совет в составе Геньки и Лешки.
— Есть дело, — начал он, — сегодня с обеда идет снег и, наверное, будет снежить всю ночь. Вчера весь день и сегодня утром я наблюдал за грузовиками, они готовятся уезжать. Шоферы чинили свои машины, а двое меняли масло. Я тоже хочу помочь им поменять масло.
— Растолкуй! — коротко попросил Лешка.
— Я заметил, куда один шофер положил ключ для отвинчивания пробки в днище маслобака. Там специальный ключ нужен. Немец положил его в ящичек с инструментами в кабине. Я знаю этот ключ и отвинчу пробки у грузовиков, чтобы масло вытекло на снег. А пробки возьму с собой. Пусть тогда поедут.
— Ты рехнулся, Ванюшка, — напал на друга Генька, — тебя же застрелят!
— Вчера опять за лесом было зарево. Они жгут деревни. Я не могу их перестрелять, но испортить грузовики могу. Ты не бойся! Я все хорошо обдумал. Только вы помогите мне.
— Что делать? — спросил Лешка.
— У машин часовых нет. Часовые вокруг зоны. А наша церковь — в самом ее центре. Я спущусь по веревке из окна. Идет снег, они меня не заметят. Потом открою замок снаружи, а вы снимите засов. Если меня увидят и придется бежать, юркну в двери. Ты, Леша, у окон побудь, а ты, Геня, — у дверей. Если мне придется вбежать в церковь, сразу березовый засов вставишь. Пока немцы двери сломают, мы уйдем в подземелье. Ночью они никого в церкви не найдут, а утром решат, что мы сбежали по веревке через окно.
— Думаешь, выйдет? — Лешка забарабанил пальцами по доске, на которой сидел.
— Должно получиться. Наши вот-вот подойдут. Слышите, как громыхает? Это от Дмитрова идут наши. А без пробок фашисты далеко не уедут, моторы запорят. Я только передние машины испорчу, чтобы задние выехать из тупика не смогли. Здесь машин двадцать скопилось.
— Боюсь, — честно признался Генька, — сидели спокойно, так бы и досидели до прихода наших. Ладно! Среди нас только ты, Лешка, стреляешь хорошо, возьми втихаря у Григория винтовку и подежурь у окон. Может, за Иваном побегут, тогда стрельнешь. И гранаты прихвати, они в каменной избе лежат.
— С гранатами осторожней, — заметил Ванюшка, — как чеку выдернешь, сразу кидай вниз, а то самого убьет. Только в спешке меня не взорви!
Маме Люсе сказали, что будут допоздна в церкви наблюдать за немцами: те собираются отступать.
Снег повалил сильнее. Ванюшка взял ключ от ржавого замка и поднялся на площадку к окну. Веревку выбросили наружу. Лешка занял боевую позицию у окна и передернул затвор винтовки, загнав гильзу в ствол. Гранату он положил в нишу около окна с правой от себя стороны. Вторую гранату взял вставший у двери Генька.
— Пока, Леша. — Ванюшка неслышно соскользнул по веревке на землю, покрытую снегом.
Он сразу же присел и стал наблюдать. Тихо. В темноте, окутавшей белую землю, можно было кое-что разглядеть, даже несмотря на падавшие снежинки. Около машин никакого движения, водители спали в избах, а часовые ходили где-то по внешней границе зоны.
Ванюшка ползком приблизился к наружным дверям церкви, поднялся во весь рост и вставил в замок ключ. Затем повернул его. Замок сразу же открылся: предусмотрительный Цапай заботливо смазал его внутренности машинным маслом, не трогая наружную ржавчину.