Мини-модель
Шрифт:
И вот что значит – бывший военный, да еще в звании полковника! Выслушав мой сбивчивый доклад, Игорь Андреевич ни словом, ни интонацией не дал понять, что недоволен ранним подъемом по тревоге.
– Подождите там, не уходите, пожалуйста, я буду через пару минут, – попросил он и действительно прибыл ровно через две минуты.
– Спасибо за бдительность, можете идти. – Настоящий полковник отпустил меня с поста под чужой дверью. – В квартире одна бабушка, ей восемьдесят два, она живет сама, но я позвонил ее дочери,
– Удачи, и держите меня в курсе, пожалуйста, – попросила я, ретируясь к лифту.
Дожидаться развития событий на холодной лестничной площадке под дверью мне не хотелось – в воображении шкворчали и подрумянивались сырники, курилась ароматным паром чайная чашка, мягко обнимал озябшее тело теплый махровый халат, – но судьба старушки-соседки меня беспокоила. Мы в ответе за тех, кто разбудил нас на рассвете…
Я вернулась домой и исполнила свои маленькие уютные мечты: переоделась в халат, заварила чай, нажарила сырников. Подумывала лечь еще поспать, но телефон пищал, исправно получая СМС-весточки с фронта в соседнем подъезде, и я не смогла оторваться от сюжета.
Дочь старушки-соседки, сама уже немолодая дама, примчалась на такси и обнаружила, что хозяйка квартиры закрылась изнутри не только на замок, но и на задвижку. Полковник-управдом вызвонил мастера с инструментами, тот победил дверь, бабулю нашли лежащей на полу и вызвали ей «Скорую». Похоже, она сломала ногу.
На этом история закончилась, донесения от полковника перестали поступать, и я сама не заметила, как тихо задремала на кухонном диванчике.
Проснулась я от того, что снова услышала какое-то бормотание.
Открыла глаза и увидела Сашку.
Спиной ко мне она стояла у окна и восхищенно приговаривала:
– Да, мангуст! Да-а, мангуст, о-о-о!
Интонации у нее были прямо-таки сладострастные.
Я мигом встревожилась, пытаясь вспомнить, нет ли в обширной компании Сашкиных друзей-приятелей кого-то с таким прозвищем.
Вообще-то одноклассника и сердечного друга дочери зовут Фома, но она кличет его Фомкой. А если один парень именуется как воровской инструмент, то почему другой не может называться животным?
– Какой мангуст, Саша? – спросила я деликатно.
Дочь обернулась, выкатила глаза:
– Какой еще мангуст, мама?!
Оказывается, она восхищенно бормотала: «Ту-ман густо-ой!» – любовалась соответствующим природным явлением.
В общем, не такой уж у меня чуткий слух.
Поржав над мифическим мангустом и доев сырники – Сашка тоже не удержалась, слопала аж три штуки, – мы с дочкой разошлись, кто куда: она – в школу, я – на работу.
Без пяти девять, когда я парковала свою старушку-«Хонду» у здания Таганского суда, мне позвонила чужая бабушка.
– Елена? – вопросило надтреснутое контральто в трубке. – Доброе утро, дорогая Елена, это Ада Егоровна, соседка. Мне дал ваш номер телефона милейший Игорь Андреевич, наш интендант-полковник.
– Да-да?
– Елена, вы моя спасительница! По правилам хорошего тона я должна нанести вам визит, но это, увы, решительно невозможно, поскольку я вообще маломобильна, а теперь еще дополнительно отягощена свежим гипсом. А потому не соблаговолите ли вы заглянуть ко мне в любое удобное для вас время, к примеру, сегодня вечером в двадцать ноль-ноль? Я полагаю, к этому моменту вы уже освободитесь от ежедневных праведных трудов?
– Я тоже так полагаю, – промямлила я, несколько растерявшись.
Изысканная речь, тон и тембр голоса Ады Егоровны выдавали привычку непринужденно общаться с князьями и графьями на великосветских балах, где я отродясь не бывала.
– Тогда я непременно жду вас нынче в восемь пополудни, – подытожила моя собеседница. – Звонить не надо, дверь будет открыта, извольте пожаловать без церемоний.
– Не премину, – брякнула я. – Прибуду. Всенепременно…
Свойственная Аде Егоровне манера речи оказалась заразительна.
У дверей суда я столкнулась с подругой Машкой. Вернее, это она с кем-то там столкнулась, спеша протиснуться в дверь, а потом задела меня. А еще зацепилась хлястиком пальто за массивную дверную ручку, отчего и не могла продолжить движение.
– Разрешите помочь. – Я отцепила ее от ручки и придержала дверь. – Прошу вас, мадам!
– Как изысканно, – буркнула Машка, забыв поздороваться. – А этот протопал без извинений. Ж-животное…
– Какое? – зачем-то уточнила я.
Обычно обиженные женщины говорят, что мужики – козлы, но Машка не опустилась до банальности.
– На букву «М», – сказала она.
– Мангуст?
Мы обе остановились.
– Почему – мангуст? Мне бы и в голову не пришло… Животное на букву «М» – это медведь. И я как раз Медведева имею в виду, это он меня толкнул. – Сердито сопя, подруга огляделась, но своего обидчика не увидела.
Наш коллега судья Медведев успел пройти к себе – у него кабинет на втором этаже. Рядом с Машкиным, к слову говоря.
Я подумала, что подруга как-нибудь обязательно отомстит грубияну-соседу. Не преминет, так сказать. Соблаговолит, нет сомнений.
Машка, видно, подумала о том же и заспешила к лестнице. Я пошла к себе, на ходу выбрасывая из головы избыточно изящные для повседневного применения речевые обороты.
Благородная старушка Ада Егоровна, как модно сейчас говорить, сделала мое утро. Однако выдержать в том же стиле целый рабочий день не представлялось возможным: увы, судейский язык шершав и скучен, как шинельное сукно.
– Доброе утро, Елена Владимировна!
Мой помощник Дима уже был на месте. Как всегда, хорош, пригож, свеж и вежлив.