Минотавр
Шрифт:
«Солнце, а что у нас на завтрак?»
«Хороший вопрос, милый… Думаю, следует задать его холодильнику».
«И что говорит холодильник?»
«Хранит ледяное молчание».
«А он хранит что-нибудь более питательное?»
«Вряд ли ты захочешь употребить это прямо сейчас, родной… Вот если это все смешать в кастрюльке и постоять у плиты… час-другой…»
«По-моему, проще спуститься в магазин за пиццей».
«На ком ты женился!»
«Ну, ты же знаешь, при свете дня слепой как крот, не разглядел малость. А когда протер глаза,
«Бедный ты, бедный. А вот не фиг было вчера мне эту игру показывать. До сих пор пальцы от клавы болят. А у меня вчера, если помнишь, были наполеоновские планы по приготовлению плова».
«В мультиварке».
«Все равно! Мясо и овощи сами себя не порежут и в мультиварку не прыгнут, между прочим. А ты тут со своей игрой, файерболом тебе в дышло!»
«Ну да, опять я виноват!»
«Конечно! Что ж, завтрака нет, будешь вместо него. Раздевайся и ложись на стол!»
«Ого! Знаешь, солнце, я вообще-то тоже голоден…»
Вспышки памяти ловили меня, когда я натыкался на свет глазами без очков или когда лучей попадало на кожу слишком много. Воспоминания причиняли такую боль, приходилось нырять в тень, сползать по ребристой коре дерева на землю и ждать, когда отпустит.
Иногда на привалах и ночлегах охватывал страх, что начинаю забывать черты ее лица, и пальцы спешно разгребали под ногами сухую листву, я смачивал почву водой и лепил портрет. А затем долго разглядывал земляной барельеф… Разговаривал с ним, теребя на шее амулет.
Да, я ведь сделал амулет. Еще там, в городе, когда сидел в сервисном центре. Пока парни возились с ноутом Светы, я устроился в кресле со своим и скинул на новую флешку все-все наши с ней фотки, всю нашу музыку, видео, где вместе дурачимся, ее школьные стихи… В общем, все. Потом купил цепочку и брелок в виде бычьей головы. На его кольцо прицепил обручальное Светы, рука не поднялась продать, ну и эту флешку.
Понятия не имею, что делать с ней в лесу. Но бороться с иррациональным порывом было невозможно. Хочется, чтобы цифровая душа Светы всегда была рядом.
Однажды проснулся со слезами. Снилось, что Света жива, вместо того чтобы ударить ножом, я уговорил ее сорваться в путешествие, мы в тот же день взяли билеты на поезд и умчались подальше от всех этих Лексов и прочей суеты. Я целовал ее под стук колес, и в этом поцелуе столько горечи и сладости, так не хотелось просыпаться…
Прошло три недели, и вот я сижу на дереве.
Яркие лучики солнца, пробиваясь сквозь листья, жгут кожу как лазеры. Спина вжата в ствол, между ног толстый сук, левая рука держится за сучок поменьше. Удовольствие то еще, все затекает, ребра коры больно давят сквозь одежду, а высота внушает, что шелохнешься – свалишься. А падать не хочется.
Особенно когда под деревом дежурит волк.
В пути я придерживался стратегии. Идти, сверяясь с компасом и картой, в самую глухую глушь, где на сотни квадратных километров ни единой живой души. Поход,
И я добился-таки своего. Забрел в глушь. Конечно, предполагал, что глушь – это не только отсутствие потенциально опасных людей, но и наличие не менее опасного дикого зверья… Что ж, молодец, верно предполагал. Полегчало?
Мое верное предположение, тем временем, лежит прямо подо мной и вылизывает переднюю лапу.
– Эй, Шарик… Долго будешь караулить? Я не спущусь, не надейся.
Серый прародитель всех Шариков, Бобиков и Тузиков перестал лизать, задрал голову вверх. Глядит спокойно. Наконец, морда опустилась, челюсти выпустили язык, волк шумно попыхтел, и голова улеглась на лапы.
– Даже так?
Держась левой рукой за сук, правой я достал из жилетки фляжку с водой. Зубами открутил крышку и сделал пару жадных глотков. Немного подумав, сделал третий. Вообще-то надо экономить – куковать на ветке еще ой как долго! Но, как назло, именно сейчас, в этой заднице, пить хочется как никогда.
Рюкзак валяется метрах в десяти от дерева, рядом с глубоким узким оврагом, заросшим травой.
А мне остается только ждать. Ждать, когда волку надоест ждать. Когда он захочет пить и уйдет искать ручей. Только бы не пошел дождь… У меня преимущество – фляжка с водой. Но дикий зверь приучен терпеть жажду. А вот я могу поменять мнение о дожде довольно скоро.
Испытание на терпение. Три недели назад отправил ни в чем не повинного парня ждать, когда его повяжут за убийство. Ждать сутками, если придется! А теперь сам попал в похожий квест.
И уже задолбался. А времени прошло всего ничего. Полчаса? Час? Причем не с момента, когда залез на дерево, а с той роковой секунды, когда впервые заметил волка далеко в зарослях папоротника. Я сразу понял, что волк, но самое жуткое, поведением он не отличался от собаки. Ну рыскает такая мохнатая зверушка, нюхает все, хвостиком повиливает, как на выгуле в городском парке, ищет, где-бы сделать кучку…
Вот только когда зверушка заметила меня – окаменела. Как и я. Мы играли в гляделки вечность.
«Не бежать, не бежать», – повторял я в мыслях.
Медленно пятился, натыкаясь рюкзаком на деревья, и при этом не отводил взгляд от двух черных точек, глядевших на меня. Пока, наконец, фигура волка не скрылась за стволами.
Лишь тогда я позволил себе развернуться и пойти прочь в нормальном темпе. Очень хотелось побежать, но я сдерживался. Правда, то и дело оглядывался. В руках был посох, когда-то бывший стволом юного деревца, им я обычно тыкал траву впереди, проверяя, нет ли змей, капканов и прочих подлостей. Но когда уходил от волка, спешил, и посох только мешал, цеплялся за все.