Минск 2200. Принцип подобия
Шрифт:
— Ну… начну с буквы «А», — пробормотал Рони себе под нос.
Он вскарабкался по треугольной стремянке и принялся методично отбирать книги с дисками. Львиную долю занимали труды мудрецов и философов, от первых же строчек Рони засыпал и рисковал свалиться с лестницы. Таинственный Амбивалент, впрочем, не упоминался, зато теологи и ученые спорили — является ли эпидемия карой или просто болезнью, насколько гуманны методы Гомеопатов и «воинства оных, именуемые Магнитами».
Попадались истории о старом мире — о том, что было до эпидемии. Они читались легче,
Рони с трудом удерживал стопку толстенных томов. С опаской глянул вниз. Свернет ведь шею…
«Сюда бы Целеста с его телекинезом. Ну и ловкостью тоже».
Наверное, стоило прихватить какого-нибудь отключенного покрепче, дабы держал тяжеленные книги. Не сообразил… а впрочем, нет. Большинство Гомеопатов вовсю использовали бессловесных рабов, но Рони отпугивала их пустота — словно перегибался в бездонный колодец, вдобавок неизменно чувствовал что-то вроде вины.
«Поглотитель душ», — вопят сектанты на улицах.
«Мозгожор», — брезгливо оглядываются граждане Виндикара.
Девятую книгу он не удержал, и массивный, обитый железом талмуд полетел вниз. Рони зажмурился — ветхая бумага наверняка не выдержит, порвется, ему попадет, и…
Книга зависла между небом и землей.
— Аккуратнее. Ты чуть меня не зашиб.
Остальные восемь «кирпичей» выпрыгнули из ненадежных объятий Рони, стопка очутилась на полу, и тогда мистик разглядел нежданного помощника.
— Аида, — улыбнулся он.
Давным-давно эта девушка «травила» его вместе с Тао и подругой Лерееной, но воды утекло с тех пор больше, чем в северном море. Лереену с напарницей Ксаной отозвали в соседний Маирж; Аида вышла замуж как Магнит и как человек — за мистика Вотана, крепкого коренастого мужчину лет на пятнадцать старше ее, усатого и обстоятельного.
Рони спустился, и без лестницы выяснилось — девушка обогнала его в росте на полголовы, крепко сбитая, сильная благодаря тренировкам, как все воины, черноволосая — только волосы гладкие, а не вьющиеся, как у Вербены. Забавно, они все живут в одной Цитадели, но редко рассматривают друг друга. Безликие убийцы — тени. Магниты.
— И-е-ро-ним, — по слогам проговорила Аида. Зубы у нее были неровные, а губы — бесформенные, словно куски теста.
«Что ей нужно?»
— Забавно, что ты здесь. Чего Магнитам делать в библиотеке? — Аида с легкостью подняла книги. — На. Если удержишь, конечно.
— Оставь, — не рискнул Рони. — Я потом…
— Могу помочь, — и предупреждая вопрос, — просто скучно, Рони. Вотан дрыхнет, да к тому же вся ваша братия красноречием не блещет… правда, картинки показывает лучше, чем некоторые.
— Я… — Рони болезненно скривился, припомнив безумие, в котором он тонул, точно в липком кроваво-алом сиропе. Откуда его выволок Целест.
— Извини. Хотя, мне, наверное, следовало извиниться еще тогда…
Рони отмахнулся. Не хватало вот
Аида присела на корточки, задернув мантию и обнаружив брюки-милитари. Она перелистывала страницы, взметывая облака пыли, а Рони отмечал, что ногти у нее короткие, в заусенцах и обкусанные.
— Чушь собачья, — вынесла приговор Аида. — Наша наставница, Декстра, говорит, что в юности мечтала сжечь все это барахло. Здесь все равно ни на грош правды. Только сушеная каша из мозгов старых придурков.
«Может быть. Но мне негде искать… и даже не так. Мне некуда пойти больше, потому что постучишься в чужую келью — и придется объяснять, где Целест и почему. Не хочу».
— А ты?
— Не знаю. Никогда не любила книжки. У меня есть огонь, яд и шипы — зачем мне буквы на бумаге? — Аида вздохнула и потрепала Рони по затылку. — Не забивай себе голову. А я пойду, пожалуй…
Она оглянулась в просвете двух стеллажей:
— Кстати, Вотан считает, что если правда хочешь что-то вызнать — так у рыночных гадальщиков. А точнее, у дешифраторов. Не все из них шарлатаны.
— С-спасибо, — проговорил Рони вслед. Он занялся книгами, и вскоре пальцы его покрылись сухой пылью, похожей на пустынный песок; вместе с тусклым зеленовато-желтым фонариком мигало само время.
Он едва сдержал крик.
Вернуть книги на место — еще несколько мучительных минут; Рони нужно убедиться — просто видение (мистики все чокнутые), его не выбросили в никуда, словно беспородного щенка. Он оцарапал нежную кожу между пальцев острой кромкой бумаги и промокнул кровь языком. От металлоидного запаха страх возрос до паники. Он побежал прочь. Поскользнулся и едва не скатился кубарем с вереницы ступеней.
«Целест!» — едва не позвал он.
Но удержался: его не ждали.
15
— Все в порядке. Я уже сказал: все в порядке — Рони схватился за голову, изображая мигрень. Поутру, часов в пять, Целест едва не зашиб его дверью — Рони завернулся в теплую мантию, как в одеяло, и спал прямо на полу, на манер дворового пса. Извинялся уже минут пятнадцать, и Рони радовался — хватило ума не рассказывать о том, как плохо ему было. В конце концов, мистики все ненормальные, и то исключительно его проблемы.
— По-твоему, я должен был вас… тревожить? — порозовел до кончиков волос. Целест схватил его поперек туловища, словно в борьбе опрокидывая на пол, прошептал на ухо:
— Спасибо. Ты настоящий друг.
— А ты обещал поговорить с матерью. Как раз успеешь до дежурства — отвезти Вербену домой и…
Целест помрачнел. Его лучшая ночь закончилась.
— Хорошо. Слушай, ты точно не обижаешься?
— Я требую оплаты.
— Какой именно? — Целест вывернул карманы — вывалилась мятая сигаретная пачка, пара мелких монет. Браслет покачивался на запястье, в коридоре было холодно, и по коже обнаженного по пояс Целеста бродили мурашки. Он был готов платить, вот только представления не имел, чего Рони может потребовать. Бессмертную душу?