Минус ангел
Шрифт:
В этот момент Калашников, решив, что сжатие плеча не действует, очень сильно ударил Малинина в бок локтем. Сначала один раз, потом второй.
– Ах, ну ежели такие правила, тогда что ж тут… оно конечно, – Малинин поднял картуз и взял с макушки еще одну, маленькую фляжку. – Однако о подобных вещах предупреждать сразу полагается… если б мне раньше знать, я бы… а прямо тут употребить нельзя? Мы б с его благородием быстренько…
Таможенник сурово покачал головой, и Малинин окончательно смирился со своей участью. Далее уже без протестов были отобраны сигареты, ДВД-плеер, диски с фильмами и свежие городские газеты. Набив конфискованным
– Это автоматический переводчик-ретранслятор, – бодро растолковал мальчишка Дмитрий. – Арамейский язык, на котором говорят ангелы и архангелы, для вас будет трансформироваться в русский, а когда вы начнете говорить на великом и могучем, то каждый из них тоже поймет вас. Ну а сейчас сядем в колесницу да и домчимся до главного офиса за полчаса. Поскольку раньше создания из Ада в Рай не попадали, я для вас со своего компа распечатал особую памятку: как себя у нас вести и чего беречься.
Он сунул Калашникову в карман мятый листок бумаги.
– Это все? – с ужасом спросил Малинин, наблюдая, как три фляжки, положенные в железный ящик, перекочевали в огромный сейф.
– Да, дядя, – прыснул Димон. – Считай, таможню вы уже прошли. Хотя прятать тут что-либо бесполезно, это не Город – ребята насквозь видят.
По другую сторону таможни их ждала изысканная деревянная колесница, в которую были запряжены три коня в яблоках. Одновременно она чем-то напоминала и фаэтон, и королевскую карету. На сиденье кучера находился горбоносый человек в кепке типа «аэродром», засуетившийся при виде мальчика.
– Эээээ, ара, слющий, уже заждался тэбя, – произнес кучер, снимая кепку и кланяясь. – Вах-вах, нада било предупредить, чито задэржишься.
– Да ладно тебе, Сурен, – отмахнулся мальчик, легко вспрыгивая на сиденье. – Видишь, гостей самого Габриэля встречали. Не брюзжи, поехали.
Кучер причмокнул губами и засучил рукава – взглядам присутствующих открылись волосатые руки в наколках. Кони рванули с места во весь опор. И через пару мгновений вынесли колесницу на сказочно белую курортную набережную, сплошь застроенную симпатичными кафе. Вдали, на чистейших пляжах из кораллового песка виднелись новенькие виллы, построенные в самых различных стилях – от баварского до китайского. Аккуратные крыши были выкрашены в бело-голубой цвет. Праведники вовсю катались в море на «бананах» и скутерах. Над всей набережной парил гигантский воздушный шар с ликом улыбающегося Голоса, положившего руку на шею склонившейся перед ним покорной овцы.
– Серега, ты погляди, солнышко-то какое красивое! – по-детски улыбался Калашников. Он не мог оторвать взгляда от неба и растущих по обочинам кокосовых пальм. – И греет как! Не жарко и не холодно. Разве не супер?
Мрачный Малинин восторгов начальства отнюдь не разделял – с тех пор как у него забрали фляжки с любимым напитком, он впал в крайне раздражительное состояние и был похож на женщину во время наступления пмс – его бесило решительно все.
– Вашбродь, – шепнул он на ухо Калашникову, – а откель тут энтот кавказец взялся? Что-то он как праведник не выглядит. Почему он в Рай попал?
Однако в этот роковой момент раздались нежные арфические трели.
– Алё! – крикнул мальчик, ловко выхватив телефон из складок хитона. – Да, это царевич Дмитрий. – А ты кто? Ой, Гаврюш, не узнал – богатым будешь.
В ушах Алексея высокими голосами хора зазвучала каноническая фраза из оперы «Борис Годунов», которую они с Алевтиной однажды ходили слушать в Большой театр. «Вели зарезать их, как ты зарезал маленького царевича». Вот, оказывается, куда делся маленький Дмитрий, сын царя Ивана Грозного, после того как он, по версии Годунова, «наткнулся на нож в Угличе». Ага, конечно, наткнулся – как говорилось в анекдоте, и так восемь раз. Ну что ж, немудрено, если он в Раю – где ж еще ему быть?
Карету слегка тряхнуло на повороте – Сурен гнал лошадей как бешеный.
– Бибииииип, – сорвался с малининских губ странный металлический звук.
Калашников дернулся, с ужасом посмотрев на подчиненного. Однако тот и сам выглядел не лучшим образом – рот открылся, а глаза вылезли из орбит.
– О, извините, – на секунду оторвался от мобильника царевич Дмитрий. – Совершенно забыл предупредить вас, ребята. Все матерные выражения в Раю строго запрещены, поэтому ваша клипса в ухе автоматически их блокирует.
– Бибиип бииииииип биииииииип, – произнес повернувшийся к Калашникову Малинин. – Бип бип, бибииииип бип бибиииииииип… бибибипбиии…
– Абсолютно с тобой согласен, братец, – посочувствовал Алексей. – Но что тут поделаешь? Сам знаешь – в чужой монастырь со своим уставом не суйся.
Малинин печально бибикнул в ответ и тоже уставился на пальмы. Они объезжали здание со сверкающими окнами, выполненное в форме цветка лотоса: каменные лепестки устремлялись в небо. «Лотос» окружали три шикарных небоскреба, поражавших воображение своим ультрасовременным дизайном: все строения были соединены между собой прозрачным хрустальным мостом – очевидно, колесница въехала в деловой район. Над путешественниками сделала лихой вираж стая белых голубей. Улицы блистали такой неестественной чистотой, что были похожи на музейные экспонаты. Между тем Дмитрий успел закончить разговор с невидимым абонентом.
– Габриэль вас ждет, – сказал царевич, захлопнув телефонный аппарат. Он больше не улыбался, и его мальчишеское лицо выражало серьезность. – Вы очень кстати приехали. Только что, как оказалось, исчез четвертый ангел, по имени Елевферий. Габриэль хочет просмотреть вместе с вами запись камеры наружного наблюдения, он распорядился установить их по всем островам примерно два дня назад.
«Надо же, стоило Голосу уехать в отпуск, и во что превратился Рай? – иронически подумал Калашников, глядя на ссутулившегося Малинина. – Видеокамеры повсюду, открытое сотрудничество с враждебной стороной ради собственной выгоды, атмосфера всеобщей подозрительности – что-то мне это напоминает. Прикинуть, в чем-то Серега даже и прав. Выпить нельзя, курить нельзя, карты запрещены – расслабухи никакой. Как-то я раньше немного по-другому себе Рай представлял. И действительно – армянин этот тут откуда взялся? На святого он явно не похож, да и одежка неподходящая, опять же татуировки – как будто из зоны откинулся».
Кучер остановил карету рядом с играющим голубыми огнями небоскребом, построенным в форме парусника с крыльями и являющим собой резкий контраст по сравнению с закопченными и полуразрушенными офисами Города. У подножия мраморной лестницы стояли две женщины в цветастых халатах, со швабрами, оживленно болтавших на непонятном языке.
Калашников окончательно перестал что-либо понимать.
Глава десятая
Инкогнито
(пятница, 10 часов 15 минут)