Минута на убийство. Решающая улика
Шрифт:
— Я этого не сказал. Но мы не обсуждали мисс Принс.
— Памела Финлей, однако, слышала, как вы…
— Слышал звон, да не знает, где он?.. Она слышала слово, которое со свойственной ей небрежностью приняла за «Принс». А речь шла о другом: мы говорили «принтс»[15 — Принтс (prints) — отпечатки (англ.).]. Я отчитывал его за волокиту, которой отличается его отдел.
Фортескью выжидающе смотрел на Найджела, как человек, удачно пошутивший и рассчитывающий на то, что собеседник оценит шутку. Найджел, однако, смотрел в свою тарелку.
— Но
— Дорогой мой, вы же знаете Биллсона! Он завзятый спорщик, препирается по всякому поводу из принципа. И не хочет ни за что отвечать. Когда я сделал ему выговор, он тут же настрочил длиннейшую докладную, что система розовых бланков не работает. Он заявил, что следует восстановить прежнюю систему, — и дал мне последний шанс сделать это. Иначе он будет просить о переводе в другое управление. Он совсем разошелся, да, признаться, и я тоже. Он умеет выводить из себя.
— Поэтому вы сказали ему: «Пропадите вы пропадом»? Сильно сказано, Харки.
Фортескью весело улыбнулся Найджелу:
— Честное слово, я уволю вашу мисс Финлей. Все–то она переиначит. Я сказал: «Я преподам вам урок», а потом добавил насчет того, что он может хоть завтра же отправляться в Министерство военного транспорта, там есть вакансия. Он ведь давно грозился туда перейти. Хорошо бы он выполнил эту угрозу. Хотя я не завидую бедному Министерству военного транспорта…
— Понятно. Это все объясняет. — Найджел тихонько вздохнул. — Вы хорошо знали Ниту перед войной, когда она работала для вашего агентства?
— Не скажу, что хорошо. Она не работала с нами постоянно. И у меня не было обыкновения приглашать моделей на обед. Хотя, должен вам сказать, в те времена она была огонь девка.
— Вы понимаете, что полиция будет очень подробно разбираться в отношениях, которые могли быть с Нитой у любого из нас? И поинтересуется прошлым?
— Ну конечно. Обычные следственные действия. Я понимаю. Что же до моего прошлого, то оно чисто как стеклышко. Во всяком случае в том, что касается Ниты. Следующий вопрос?
— У кого, по вашему мнению, могли быть причины убить Ниту?
Фортескью не мигая смотрел на Найджела. Помолчав, он сказал:
— Чисто теоретически существуют три вероятные причины, чтобы убить красивую женщину. — Он поднял три пальца и один за другим загнул их. — Первая: ревность. Вторая: пресыщение. Третья: если это женщина определенного рода, то потому, что она вас шантажирует.
— Вы думаете, Нита относилась к женщинам определенного рода?
— Она была исправившейся грешницей. Подчеркиваю: исправившейся. Могу я считать, что мы поняли друг друга? Поэтому никакого шантажа ради денег. Но есть на свете другие вещи, ради которых женщина может прибегнуть к шантажу.
— Какие же, например? — спросил Найджел, сонно уставившись на золотистые волосы телетайпистки за соседним столиком; она увлеченно
— Виды на будущее, — сказал Фортескью. — Исправившаяся распутница будет из кожи вон лезть, чтобы доказать, что она исправилась, и пойдет ради этого на все; я имею в виду, даже на шантаж. Она будет цепляться за респектабельность с такой же страстью, как респектабельная женщина — за вожделенный роман, как они это называют.
— Все это — «чисто теоретически»? Фортескью кивнул.
— Ну что ж… Очень интересно. — Найджел снова вздохнул. — А теперь, пока я принесу вам еще стакан молока, подумайте — чисто теоретически — о каком–нибудь более правдоподобном объяснении ссоры с Эдгаром Биллсоном.
Найджел встал и подошел к стойке. Фортескью ошарашенно смотрел ему в спину. В зале столовой зазвонил телефон. Одна из работниц, обслуживавших стойку, взяла трубку.
— Мистер Фортескью! Мистер Фортескью! — звонким голосом позвала она.
Харки направился к телефону. Притихшие было голоса снова загудели. В следующий момент Фортескью поманил к себе Найджела.
— Джимми! Джимми! Это ты? — услышал Найджел его слова.
— Что случилось?
— Похоже, с ним что–то произошло… Черт бы побрал этот коммутатор: разъединили. — Харкер яростно стукнул ладонью по аппарату.
— Бросьте телефон! Быстрее! Бежим наверх!.. Найджел Стрейнджуэйз помчался, лавируя меж столами, Фортескью — за ним. Сидевшие за столиками, глупо таращась, поворачивались им вслед, как овцы вслед грохочущему поезду. Топот бегущих ног разносился по длинному коридору. Наконец Найджел нажал на кнопку, вызывая лифт.
— Что он сказал? — спросил он.
На световом табло загорались цифры: шесть, пять, четыре…
— Сказал: «Харки, вы? Приходите…» — и замолчал. Голос у него был какой–то странный.
Дверь лифта открылась. Они ввалились в него. Найджел ткнул пальцем в кнопку верхнего этажа. Лифт должен был подниматься без остановок, но на первом этаже остановился; дверь раздвинулась, оставалась открытой положенные тридцать секунд, потом автоматически затворилась. То же самое произошло на втором этаже. Харкер стал чертыхаться. Но Найджел вытолкнул его из лифта и крикнул:
— Бегите вниз, на вахту! Проследите, чтобы никто не вышел из здания. Никто! Я сверху вам позвоню. Скорее!
Найджел остался в лифте. К ним в подвал лифт спустился без остановок. Теперь, кажется, он будет застревать на всех этажах. Да, третий этаж, стоп, пауза, дверь отходит в сторону, пауза… Проклятие! Значит, кто–то нажал все кнопки на внешней панели как раз перед тем, как они вошли в лифт. Кто–то хочет задержать их. Логично было бы выйти из лифта и побежать по лестнице. Но возможно, кто–то хочет именно этого… Лучше этого не делать, мой мальчик. Почему у этого чертова лифта нет кнопки, чтобы его нельзя было остановить?..