Минуты между нами
Шрифт:
– И правда, пошлите уже столовую искать! – командует Кротов. – Мы сюда играть приехали, а не в домике прозябать!
Ну, разумеется! В помещении мгновенно становится тихо. Все одобрительно кивают, допивают чай, хватают вещи, а потом шумной толпой вываливаются на улицу.
Я же сжимаю пальцами лоб и, усмехаясь, покачиваю головой: представляю, как несладко пришлось бы мне, явись причиной замыкания я, а не Уля… Всё-таки Громовой повезло! Как бы сильно я ни презирала Данилу, есть в нём какой-то стержень, он горой стоит за своих… Только я не из их числа…
–
Гулкий вдох, и не единого слова в ответ. Я всегда немею, когда со мной вот так – грубо, безжалостно, без причины…
– Слушай, Ильина! – Данила почёсывает затылок, разглядывая меня, как фоторобот опасного преступника. – Что с тобой не так?
– А с тобой? – Голос дрожит от слёз.
Кротов хмурит брови и, продолжая ерошить волосы на голове, криво ухмыляется.
– У тебя вши? – С губ срывается первое, что приходит на ум. Мне осточертело молчать. – Ты поэтому такой злой? Чешется всё? Так ты в аптеке спроси, и тебе помогут…
Понимаю, что только что подписала себе смертный приговор, а потому непроизвольно пячусь к выходу. Бежать без оглядки! Но куда там? Замираю, как грёбаный кролик, под гипнотическим взором удава… тьфу, Данилы…
– О! А ты, я смотрю, отвечать научилась, Ильина! – скалится Кротов, а у самого в глазах бушует неприкрытая ярость. – Так, я тебя быстро заткну!
Да кто бы сомневался! Шумно сглатываю, едва удерживая равновесие на ватных ногах… А потом внезапно понимаю: погибать, так с музыкой!
Сжимаю кулаки, до боли свожу лопатки и улыбаюсь – через силу, вымученно. А потом тяну до тошноты приторным голосом:
– С себя начни, Кротик!
За бешеным гулом собственного сердца не слышу ничего вокруг: ни шагов классной, зачем-то вернувшейся в корпус, ни её замечаний в наш адрес… Мне дико страшно, но в то же время до одури всё равно: я свою прививку боли получила ещё утром – куда уж хуже!
– Ты ответишь мне, Ильина, за каждое слово! – угрожающе рычит парень, сверкая зубами. А я отчаянно ловлю приоткрытыми губами воздух, отравленный запахом проводки, и мотаю головой: я наперёд ответила за всё, теперь очередь Дани.
– Кротов, у тебя сегодня, что, официальный день разборок? – Фигура Ирины Григорьевны так вовремя вырастает между нами. – Тебе парней уже мало? На девочек перекинулся? А ты, Ильина, чего тормозишь? Ну-ка быстро метнулись кабанчиками к столовой – вас одних ждут!
Нам обоим ничего не остаётся, как покорно кивнуть. Но если я продолжаю тупить, то Кротов резво срывается с места и в два счёта вылетает за дверь.
– Нашла с кем воевать, Лера! – прикрыв глаза, озабоченно вздыхает Ирина Григорьевна. – Ладно, пошли! Нехорошо заставлять других себя ждать.
Фальшиво улыбаюсь, чтобы скрыть слёзы и проснувшийся так некстати страх, а потом иду следом за Ириной Григорьевной к проклятой беседке, не чувствуя холода, не замечая дождя, с трудом ориентируясь в пространстве. Уговариваю себя не бояться и даю слово держаться учителя: так меня не тронут – не посмеют. Но удача, видимо, решает окончательно отвернуться от меня.
– Ребята! Послушайте внимательно! – стоит нам подойти ближе к оголтелой толпе подростков во главе с Кротовым, как Ирина Григорьевна весьма быстро умывает руки. – Дальше вы проходите квест без меня!
Сердце уходит в пятки, а желание бежать со всех ног кувалдой бьёт по вискам. Что я наделала! Где мне взять силы пережить этот день, если от одного только взгляда Дани меня здесь и сейчас бросает в дикую дрожь?!
Едва справляясь с волнением, заставляю себя дышать. По привычке прячусь за чёрной тканью капюшона и мысленно готовлюсь к новой порции унижений. Но подоспевший к нашей компании Стас, сам того не ведая, дарует мне минуты отсрочки.
– Все собрались? Все готовы? – Его глаза сияют азартом, а костюм сумасшедшего химика невольно притягивает взгляды: белый халат, очки, грим – глупости, но те позволяют мне незаметно слиться с окружающей нас серостью, а потом спрятаться за углом столовой. Этот квест совершенно точно не для меня!
Сжавшись в комок, я прислоняюсь в посеревшей стене заброшенного здания и жадно впитываю каждый звук со стороны веранды. Стас говорит что-то об опытах и сотворении волшебного эликсира счастья; пытается втереть нашим, что именно его они и будут создавать, собирая необходимые ингредиенты по ходу прохождения квеста, а потом уводит толпу за собой к первому испытанию.
Я наконец выдыхаю, а спустя минут десять, а то и двадцать, решаюсь выйти из укрытия: сидеть за столовой, быть может, и безопасно, но слишком холодно. Силясь вспомнить дорогу до нашего корпуса, озираюсь по сторонам. Плутаю по корявым тротуарам от домика к домику. А когда среди всей этой разрухи замечаю двухэтажное голубое здание, со всех ног несусь к нему. В уме проговариваю, что скажу классной, как буду ссылаться на свою бестолковость и объяснять, почему отстала от остальных, но все мои старания рассыпаются бисером под ногами, когда понимаю, что корпус закрыт.
Я дёргаю дверь, стучу, зову Ирину Григорьевну, но ответом мне служит тишина…
Продрогнув до костей, я кутаюсь в толстовку и, поджимая пальцы в промокших кроссовках, переступаю с ноги на ногу, а потом каменею, заслышав вдали некогда любимый голос Егора.
Его нарочито сладкий баритон становится всё громче, но сколько бы я ни вертела головой, разглядеть Лихачёва и его собеседника мне не удаётся. Впрочем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, с кем Егор может говорить. От одной только мысли, что рядом с Лихачёвым идёт Данила, мне становится не по себе. Страх, который только-только начал уступать дорогу холоду, с новой силой сдавливает лёгкие. Я срываюсь с места и судорожно ищу, где спрятаться, но ничего лучше яблоневого сада не нахожу… А уже в следующее мгновение понимаю, что разговаривал Егор не с Данилой. Его спутница – Громова, и судя по тому, как нежно переплетены их ладони, разговорами молодые люди уже давно не ограничиваются.