Минзаг "Марти"
Шрифт:
— Ну так, я и не предлагаю тебе самому заниматься этим. Знакомства то, у тебя наверняка кое-какие остались. Передай эти сведения кому надо, а дальше все само собой пойдет.
— Я подумаю. А какая Ваша выгода?
— Исключительно моральное удовлетворение. Эти московиты сорвали мне выгодный контракт. Я на них в обиде. Всю мзду за наводку можешь оставить себе.
— Хорошо, я подумаю, что можно сделать.
Двое верховых, один из которых был Юргеном де Вреем, выехал из Западных ворот Амстердама почти сразу вслед за караваном московитов, и вскоре обогнали их.
Первые
На третий день ближе к вечеру уткнулись в разрушенный мост через небольшую речку. Осмотр показал, что мост не рухнул от старости и не был смыт водой, а разрушен намеренно. Бревна настила были сняты и увезены в неизвестном направлении. Этот факт наводил на серьезные размышления. Пришлось остановиться, нарубить в ближайшей роще тонких бревнышек и починить мост. За этими хлопотами стемнело. Поэтому разбили бивуак на опушке этой самой рощи. Под руководством Ластмана наемники поставили повозки треугольником, посередине поставили два шатра: один большой для наемников и один малый для конвойников. Развели костер и приготовили ужин. Заготовили в роще дров на всю ночь.
Обстановка на бивуаке была тревожной. Командование каравана всерьез ожидало ночного нападения. Затянутое низкими облаками небо, ночная мгла, туман и моросящий временами дождь этому весьма способствовали.
Загоскин и Ластман назначили караульных, определили очередность смен. Немецким Загоскин не владел. Переводил наемникам сам Минин. В карауле постоянно находились: один боец-конвойник с винтовкой и гранатами в карете, один из аркебузиров в большом шатре, двое наемников постоянно жгли костры с двух сторон от лагеря.
Конвойники оборудовали примитивную охранную систему — в тридцати метрах от повозок натянули на вбитых в землю кольях выкрашенную в черный цвет веревку с подвязанными колокольчиками. Вдоль веревки постоянно ходил по кругу четвертый наемник. Караулы менялись каждые два часа. "Костровые" караульные имели под рукой по бутылке с осветительной керосин-бензиновой смесью. В случае нападения они должны были бросить бутылки в костры и разбить их кончиками шпаг, прикрыв, при этом, глаза рукавом. Инструктаж провел купец самолично.
Ожидаемое нападение состоялось в "собачью" вахту, около четырех часов утра. Бандиты подошли с подветренной стороны, так что собаки их не учуяли.
Звякнул колокольчик, сторожевые псы с остервенелым лаем сорвались с места и ринулись во тьму. Из темноты в освещенный кострами лагерь полетели стрелы. Они впивались в борта кареты, прошивали парусину фургонов, били спящих людей в бока. Впрочем, луки у нападавших были паршивые. Или они отсырели от льющейся с неба мороси. Стрелы отскакивали от кольчуг, предусмотрительно оставленных под теплой одеждой.
Яркими столбами пламени полыхнули оба костра, ослепив и осветив нападавших. Несмотря на инструктаж, костровым подпалило бороды. Обученные псы яростно бросались
Выпрыгнувший из кареты боец короткими трехпатронными очередями АВС ударил по набегающим из темноты теням. Громыхнула картечью аркебуза. Завопили раненые. Выскочивший из малого шатра фельдшер, не продрав еще со сна глаза, принялся швырять одну за другой гранаты в темноту, ориентируясь на звук собачьего лая. Наемники, еще толком не проснувшись, высыпали из шатра, выстроились в цепь между повозками и встретили атакующих шпагами.
В дело вступили еще три автоматических винтовки. Бойцы били прицельно. Конвой еще с вечера повязал на оба рукава и на шлемы полосы белой ткани. Так что, попасть по своим конвойники не опасались. Через две минуты все было кончено. Немногие уцелевшие бандиты уползли в темноту.
Наемники принялись шмонать убитых. Разбойнички оказались одетыми в лохмотья, плохо вооруженными крестьянами. Плотницкие топоры, дрянные охотничьи луки, лишь у нескольких — старые мечи и драные кольчуги. Только у главаря кираса и шлем. Ластман и Минин допросили троих раненных. Выяснили немного. К сожалению, главарь бандитов был убит наповал. Трехлинейная пуля попала в лоб и пробила навылет череп вместе со шлемом. Рядовые бандиты смогли лишь рассказать, что на их базу в лесу приехали двое хорошо одетых верховых, которые и рассказали главарю о караване. Сами верховые в атаке участия не принимали.
В отряде оказалось двое легко раненых осколками своих же гранат, и трое раненых стрелами: двое в ноги и один в руку. Ими занялся фельдшер. Тяжело раненных и убитых не было. Одну собаку серьезно побило осколками. Очевидно, бандиты надеялись напасть на спящий лагерь и вырезать всех сонными. Не вышло.
До рассвета никто не уснул. Наемники и бойцы с шутками и хохотом обсуждали отбитое нападение. Купец распорядился готовить завтрак. К завтраку всем выдали по 100 грамм водки. Веселье продолжалось до самого рассвета.
Ластман долго рассматривал винтовки конвойников, а потом подступил к Минину с вопросом, откуда у московитов такие чудо — аркебузы. Купец отбрехался, что Московский князь закупает такие аркебузы у китайских купцов.
Раненных бандитов наемники добили. В город их решили не везти, там их по любому ждала виселица. Мертвых хоронить не стали. Волчий вой, мешавший спать по ночам, свидетельствовал, что бесхозное мясо долго лежать не будет. Только труп главаря погрузили в большой фургон для предъявления властям в ближайшем городке.
В последующие два дня темп движения снизился. Сперва полдня лил дождь, потом подморозило. Лужи на дороге сковал тонкий лед, который проламывался под копытами лошадей. Лошадям пришлось обмотать бабки и пясти ног кожаными обмотками, чтобы не поранить их льдом. И так нелегкая дорога стала еще тяжелей. С неба сыпался то мокрый снег, то ледяной дождь. Устали и люди и лошади.
На шестой день, после переправы на пароме через реку, которую местные называли Меус, во владениях уже герцога Брабантского, на них напали "по взрослому".