Мир Алисы
Шрифт:
Она была мечтой об общности, побеждавшей световые годы и парсеки, мечтой о родстве там, где не могло быть никакого родства, мечтой о прародине, о колыбели человечества, об общем для всех происхождении. Перед лицом леденящего Космоса люди собирались вместе, напуганные зияющей пустотой, окружавшей хороводы их микроскопических мировпылинок, и мечтали о прародине, которая была достоянием каждого, как бы далеко его ни занесло пространство и время. Величайшее творение человека - Звездное Объединение Миров - открыло для него сотни тысяч планет, а потом, когда это творение
И вот человек вернулся на свою прародину, осуществив вековую мечту. Разочарование тяжелым камнем легло на сердце Монтейлера.
– Ты выглядишь усталым, - сказала Кэт, чуть подавшись вперед.
– Я и в самом деле устал. Я всегда устаю после сорока бессонных часов.
Он вздохнул.
– Слишком многое ставится сейчас на карту. Я просто не могу допустить, чтобы что-нибудь произошло, пока я буду сладко спать в своей постели. Ты даже представить себе не можешь, какие огромные ресурсы Межпланетная федерация вложила в эту экспедицию... Понимаешь, назад к Земле - великий подвиг, которому нет равных, сокровищница, только и ждущая того часа, когда мы ее откроем...
Он расслабился и улыбнулся ей.
– И вот все это летит в тартарары.
"Насколько все было проще, когда я был разведчиком, - подумал он.
– Интересно, что получилось бы, стань я вновь таким первопроходцем? Снова пересекать пространства, месяцами не покидая корабль, бродить неделю-другую по неизвестной планете, оставив за спиной двадцать световых лет. А потом опять годы полетов... И рядом Кэт, хотя и неизвестно, что это может дать сегодня".
Она внимательно посмотрела на него.
– Ты изменился.
– Все изменились. Ты. Я. Что в этом удивительного? Все мы должны повзрослеть, рано или поздно, разве не так?
– Раньше ты был другим, - сказала она.
– Мягче. Теперь ты становишься циничным.
– Это было давно.
– Он смотрел мимо нее, на гладкий потолок.
– Это было десять лет назад. Сто планет назад. Десять миллионов развалин назад. Сотни миллионов световых лет назад. Теперь я смотрю на все это, очевидно, не так, как тогда. Ну, а что касается тебя...
Он замолчал.
– Ты хочешь, чтобы я снова вернулась к тебе?
Она слабо улыбнулась.
– Не знаю... Пожалуй, нет. В общем у меня остались лишь воспоминания. Я хотел бы сохранить эти воспоминания в их первозданном виде. Иногда мне хочется, чтобы ты вернулась, но это лишь обычное плотское влечение, ничего больше. Когда во мне пробуждается животное.
Он безразлично улыбнулся.
– Ты весьма практичен, - произнесла Кэт.
– Ты хочешь сказать, что я свинья. Сделай одолжение, это меня не трогает.
Он глубже уселся в кресле, откинувшись на спинку, и стал рассматривать ее с некоторым интересом, "Самка, - подумал он, - чувственная, красивая, всегда и все понимающая самка. Спокойная, молчаливая и очень привлекательная. Она всегда
Однажды он ушел от нее, она никогда не могла простить ему этого. Наверно, ее гордость была уязвлена, и это было бы опасно, не будь она мягкой и терпеливой Кэт. Она не отличалась дальновидностью, но обладала изрядной долей упрямства. Рано или поздно она добивалась того, что хотела.
Глаза: фиалковые. Губы: упрямые. Тело: решительное. Ноги прикрыты приличествующим образом, так как она знала, что он никогда не обращал на них внимания. Если бы он ценил красивые колени, они были бы теперь прямо перед его глазами.
– Кто сегодня тот счастливчик, у которого хранится ключ, передающийся по наследству? Кто-то, кого я знаю?
– спросил Монтейлер.
– А тебе это интересно?
– В общем-то нет. Так, просто любопытно.
– Гернстейн, - сказал она, - социолог. Он мне нравится: забавный.
Голос у нее был спокойный, бесстрастный.
– Вот как. Я-то все удивлялся, почему у него такие туманные глаза.
Он поднялся и подошел к выключенному экрану, рассматривая ее отражение в полированной поверхности матового стекла.
– Но он же идиот.
– Это, скорее всего, вопрос вкуса, - ответила она.
– Лично мне он понравился.
Она посмотрела на пего.
– Не думаешь ли ты, что я бросаюсь на первого встречного?
– Очевидно, нет. Но в любом случае он идиот. И он не делает из этого особого секрета - ни из этого, ни из другого.
Монтейлер наклонился над пультом управления и нажал одну из кнопок. Экран вспыхнул, возникшие по его краям тени сгустились в сменяющие друг друга изображения, которые поступали сюда от видеокамер, щупавших своими объективами планету. Он молча следил за кадрами, чувствуя, как пылает его лицо, ощущая насмешливый взгляд Кэт, направленный на его напряженный затылок.
"Нет, не сейчас. Может быть, потом".
Он сосредоточился на деталях панорамы, развертывающейся перед ним за выпуклым стеклом. Кэт улыбалась, но не произносила ни слова. Это была одна-из ее привлекательных черт: она понимала, когда ей следовало помолчать.
На экране в горячем мареве проплывала раскаленная пустыня, за ней появилась степь с волнующейся высокой травой, потом берег моря в лучах заходящего солнца, высокие, темные деревья вдалеке, а у самой воды - какое-то существо, запрокинувшее голову в небо. Монтейлер протянул руку и закрепил видеокамеру в этом положении. Изображение стало увеличиваться, и вскоре существо уже занимало всю поверхность экрана.
На значительном расстоянии и при слабом освещении сначала казалось, что там, внизу, на лошади сидит человек. Но в крупном плане он увидел нечто другое. Это была лошадь или во всяком случае чтото похожее на лошадь, но там, где у нее полагалось быть шее и голове, возвышался человеческий торс.