Мир без конца
Шрифт:
Он подошел к ней, едва поклонившись Амабел. Мать невесты в старом зеленом, по-девичьи коротком платье, обнажавшем изящные щиколотки, сидела на скамье. Лиф Аннет вышила желтыми и розовыми цветами. Лицо, как всегда, обрамляли выбившиеся локоны. Новообретенная родственница оделась так, словно была на двадцать лет моложе, но не знала этого. Не замечал и Вулфрик.
Когда они начали танцевать, Гвенда заулыбалась. Хотела показаться счастливой и беззаботной, но, сообразив, что лишь скорчила мину, оставила попытки, оторвала взгляд от сватьи с мужем и стала смотреть на Дэви и Амабел. Может, дочь и не превратится
Поискала глазами Сэма. Он что-то рассказывал в мужской компании, жестикулируя, придерживая поводья воображаемой лошади и якобы падая с нее, и все завороженно слушали. Молодые люди, наверное, завидуют сквайру. Старший сын остался в Эрлкасле. Леди Филиппа сохранила большинство сквайров и воинов, рассудив, что Джерри нужно учиться ездить верхом, охотиться, владеть мечом и копьем. Гвенда надеялась, что при Филиппе Сэм станет умнее и добрее, чем стал бы при Ральфе.
Больше смотреть было не на что, и она вновь повернулась к мужу и женщине, на которой он когда-то хотел жениться. Чего Гвенда боялась, то и случилось: Аннет, разумеется, воспользовалась воодушевлением и опьянением Вулфрика. Когда танцевали на отдалении друг от друга, зазывно улыбалась, а когда сходились, прижималась всем телом. Липнет прямо как мокрая рубашка, подумала мать жениха.
Ей казалось, танец никогда не кончится. Аарон Яблочник все повторял на волынке одну и ту же ритмичную мелодию. Гвенда хорошо знала мужа и видела, что у него заблестели глаза, как бывало всегда, когда он приближался к жене. Эта дрянь отлично знает, что делает, с яростью подумала она про Аннет и заерзала на скамейке. Очень хотелось остановить музыку, но не хотелось показать, что злится.
Впрочем, когда волынка, издав замысловатую руладу, все-таки затихла, Гвенда уже кипела от негодования. Решила успокоить Вулфрика, усадив его рядом с собой. Все, остаток вечера она его не отпустит, и ничего не случится. Но тут Аннет его поцеловала. Партнер по танцу еще держал мать невесты за талию, когда она встала на цыпочки, запрокинула голову и быстро, но крепко поцеловала прямо в губы. И тут Гвенда не выдержала и вскочила со скамьи.
Когда она проносилась мимо молодых, Дэви, заметив выражение ее лица, попытался остановить мать, но та отмахнулась. Подойдя к Вулфрику и Аннет, которые все еще смотрели друг на друга и глупо улыбались, ткнула соперницу в плечо:
— Отстань от моего мужа!
— Гвенда, пожалуйста… — начал Вулфрик.
— А ты молчи. Просто отойди от этой шлюхи.
Глаза Аннет вспыхнули:
— Шлюхам платят не за танцы.
— Не сомневаюсь, тебе все прекрасно известно про шлюх.
— Да как ты смеешь!
Подошли жених с невестой. Амабел попросила мать:
— Пожалуйста, не устраивай сцен.
— Я, что ли, устраиваю?
— А я, что ли, пыталась соблазнить чужого мужа?
— Мама, ты испортишь свадьбу, — взмолился Дэви.
Гвенда была в такой ярости, что не слышала никого.
— Она опять за свое. Бросила его двадцать три года назад, да так и не отстала!
Аннет заплакала. Ну, все ясно, эти слезы — просто очередная уловка. Вулфрик похлопал было новообретенную родственницу по плечу, но Гвенда отрезала:
— Не прикасайся к ней!
Тот отдернул руку, как будто обжегся.
— Ты ничего не понимаешь, — всхлипывала мать невесты.
— Слишком хорошо понимаю.
— Нет, ничего ты не понимаешь. — Аннет утерла слезы и, к удивлению Гвенды, посмотрела ей прямо в глаза. — Не понимаешь, что победила. Он твой. Даже не знаешь, как муж тебя обожает, как уважает, восхищается. Ты ведь не видишь, как он смотрит на тебя, когда ты с кем-то разговариваешь.
— Да, но… — растерялась Гвенда.
— Он что, заглядывается на молоденьких? — продолжала между тем Аннет. — Или когда-нибудь гулял от тебя? Сколько ночей за последние двадцать лет вы провели врозь? Две? Три? Неужели ты не видишь, что он будет любить тебя всегда, до гробовой доски?
Гвенда посмотрела на Вулфрика. Аннет права. Вообще-то это так и было, она прекрасно понимала, как и все остальные. Попыталась вспомнить, почему так разозлилась на соседку, но цепочка воспоминаний не выстраивалась. Танцы остановились, Аарон отложил волынку. Все собрались вокруг двух женщин. Дочь Перкина продолжала:
— Я была тупой самовлюбленной девчонкой, сделала страшную глупость и потеряла лучшего на свете мужчину. А ты его получила. Да, иногда не могу противиться искушению и делаю вид, что все вышло не так, как вышло, и он мой. И я улыбаюсь ему, хлопаю по руке, а он просто добрый, так как знает, что разбил мне сердце.
— Ты сама разбила себе сердце, — буркнула победительница.
— Да, ты права. А тебе очень повезло, что я оказалась такой дурой.
Гвенду как громом поразило. Она никогда не считала Аннет проигравшей. Для нее соседка постоянно была грозной сильной соперницей, которая всегда стремилась отбить Вулфрика. Но до этого почему-то так и не дошло. Аннет между тем говорила:
— Знаю, тебя злит, когда Вулфрик проявляет ко мне знаки внимания. Мне бы хотелось пообещать, что ничего такого больше не случится, но я слаба и знаю это. Но неужели ты должна меня поэтому ненавидеть? Не порти радость свадьбы, ожидание внуков, которых мы обе так хотим. Вместо того чтобы считать меня заклятым врагом, отнесись ко мне как к непутевой сестре, которая иногда плохо себя ведет, раздражает, но все-таки родной человек.
Опять права. Гвенда всегда считала, что у Аннет хорошенькое личико и пустая голова, но сейчас мудрее оказалась давняя соперница, и возмутительнице спокойствия стало стыдно.
— Не знаю, — пробормотала она. — Допустим, могу попытаться.
Аннет сделала шаг вперед, поцеловала Гвенду в щеку, и та почувствовала на своем лице ее слезы.
— Спасибо, — всхлипнула мать невесты.
Помедлив, Гвенда обняла костлявые плечи «сестры» и прижала ее к себе. Все вокруг закричали и захлопали в ладоши. Через минуту вновь заиграла музыка.
В начале ноября Филемон отслужил благодарственный молебен в честь окончания чумы. Приехал архиепископ Анри с Каноном Клодом. Прибыл и сэр Грегори Лонгфелло. Вероятно, чтобы сообщить, кого король предполагает назначить епископом, решил Мерфин. Он скажет братии, что король желает видеть на этом посту имярек, а монахи вольны избрать этого человека или нет. Хотя обычно они голосуют за тех, кого выбирает король.