Мир богов. Книга 2
Шрифт:
— Стоп! Я въехала, о чём ты! — Ирина призадумалась, вспоминая. — Алекс ничего не говорил, значит, не нашёл.
— Так поинтересуйся!
— Зачем?
— Чтобы муж знал, что он тебе не безразличен.
Ирина воззрилась на отца.
— Ты это серьёзно?
— Как ты любишь приговаривать, серьёзней не бывает. Думаешь, твоя мать просто так закатывает мне скандалы? Этим она показывает, что я ей не безразличен.
— Да? А я думала она скандалит по причине банальной ревности.
— Что такое ревность, как не выражение любви? — наставительно
— На мой взгляд, любовь здесь ни при чём. Ревность — это чувство собственника, но!..
Она с предупреждающим видом подняла палец.
— Так и быть, я учту твой совет и поищу повод для скандала. А вот ты больше не давай его маме. Конечно, если не хочешь, чтобы она променяла тебя на Кецалькоатля.
— Причём здесь Кецалькоатль? — нахмурился Золотой император.
Удивлённая его реакцией, Ирина внимательно посмотрела на отца.
— Неужели ты не знаешь, что он сохнет по ней?.. Вижу, что не знаешь.
— Доказательства! — потребовал Золотой император.
— Перед тем, как Кецалькоатль убил меня, я спросила почему. Что такого я ему сделала, что он постоянно преследует меня? И он ответил, что это из-за того, что он хочет довершить превращение мамы в богиню. Да-да, я знаю, что без твоего участия здесь не обошлось и всё же думаю…
— Хватит! Я понял! Возвращайся домой и скажи матери, что к ужину я буду.
Оставшись одна, Ирина покачала головой. «Чёрт! Хорошо, если я заложила только Кецалькоатля!» — встревожилась она и без промедления переместилась домой.
Глава 50
Маму я нашла в саду, на скамейке под тюльпанным деревом. Выпрямившись, она глядела вдаль и по привычке накручивала дракончика на запястье. Судя по грустному пению эоловой арфы настроение у неё не очень. Ясно! Сама же закатила скандал, и сама же теперь переживает.
Я присела рядом и взяла её за руку.
— Перестань заниматься самоедством. Несмотря на знатный дебош, который ты устроила, отец по-прежнему любит тебя. Он сам об этом сказал, если мне не веришь.
— Скоро разлюбит! — сказала мама с какой-то нехорошей уверенностью.
Так! Кажется, предстоит вторая часть Марлезонского балета. Чёрт! А я надеялась, что семейный кризис благополучно разрешился.
— Что случилось? — спросила я, когда её невидящий взгляд переместился ко мне.
— Вот думаю, кто ваш отец, — отстранённо проговорила она, как вдруг с неё слетела меланхолия и туманно-печальный взгляд обрёл орлиную ясность и, видимо, зоркость. — Молчи! — она взяла моё лицо в ладони и придирчиво его изучила. — Голубые глаза и светлые волосы! Почему я раньше об этом не подумала? — воскликнула она и нервно засмеялась.
М-да! Судя по состоянию, она на грани истерики.
— О чём ты не подумала? — осторожно спросила я.
— Что вашим отцом может быть Кецалькоатль! — оборвав смех, сказала мама и с горестной миной закрыла глаза. — Иди, Сирин! Сейчас я не в силах что-либо
Глава 51
Да прям! Никуда я не пойду, пока всё не выясню!
— Выходит, Кецалькоатль действительно тебе любовник, — сказала я несколько резче, чем собиралась.
— Нет!.. — выдохнула мама и потеряно добавила: — Во всяком случае, я не знала!
— Что? — захлопала я глазами. — Как можно такое не знать?
— Очень просто! — истерически хохотнула мама. — Когда ты смертная, бог может прийти к тебе под личиной кого угодно, а затем стереть воспоминания, и ты даже не будешь знать, что переспала с другим. Это сейчас я вижу ауру и уже не перепутаю Чака ни с кем другим, а тогда… К тому же они так похожи! Святые Небеса! Чак никогда меня не простит! И поделом мне! Ведь мама постоянно твердила, что настоящая леди никогда не повышает голос на мужа, но разве я её слушала! Уверена, теперь он бросит меня и уйдёт к этой разлучнице Аэлле Фьюстер! Будь она проклята!
Похоже, бабушка была умной женщиной, подумалось мне. Кончилось дело тем, что мама закрыла лицо руками и в голос разрыдалась. Кроме дурацких слов, что всё будет хорошо, мне ничего не приходило на ум и я, не зная, как её утешить, попыталась вручить ей воду, но она оттолкнула стакан.
Господи! Вот кто меня тянул за язык? Не сказала бы отцу про Кецалькоатля, он бы не бредил, а теперь от него уже ничего не скроешь!
Сама расстроившись до чёртиков, я обняла маму.
— Не плачь, а? — жалобно попросила я. — Клянусь, отец никогда тебя не бросит, не такой он человек! И вообще, можешь не сомневаться, мы с Алконост дети своего отца, Кецалькоатль здесь абсолютно ни при чём.
— Не выдумывай! — прорыдала мама. — Сирин, прости, но что ты можешь знать о таких вещах? Они подвластны лишь богам.
— Я тоже вижу ауру.
Мама подняла голову и с недоверием глянула на меня.
— Ты по-прежнему смертная! — пролепетала она сквозь слёзы и заревела ещё пуще.
Господи, какой-то детский сад!
— Мама, перестань! Ну, что ты как маленькая!
— Я было обрадовалась, что ты на самом деле видишь ауру! А ты мне солгала, плохая девчонка!
— Вифания, в тебе упрямства больше, чем здравого смысла. Если девочка говорит, что видит ауру, значит, так оно и есть. Между прочим, я тоже её вижу, хотя не бог, — произнёс знакомый голос, и я облегчённо выдохнула.
Слава богу, явилась подмога!
— О да! Мой милый лягушонок может многое, что недоступно простым смертным, — с гордостью заявила Чантико.
— Ах, моя дорогая хлопотунья! Хотел бы я любить тебя ещё сильней, но вряд ли это возможно! — сказал мистер Бон и, лучась самодовольством, страстно расцеловал женины ручки, сначала одну, затем другую.
Засмущавшаяся Чантико шутливо оттолкнула его.
— Лиланд, перестань! Неудобно же! — она бегло глянула на маму, по-прежнему заливающуюся слезами, и тепло улыбнулась мне: — Ничего, что мы без предупреждения?