Мир для тусклой ведьмы
Шрифт:
— Попрыгай!
Сашка очнулся от страданий по утраченному и раза два тяжело подпрыгнул, чувствуя себя, как в термосе. Кольчуга звякнула.
— Я зажарюсь.
Валерка хлопнул гостя по плечу:
— Не боись. Сохранишь ровно свои тридцать шесть и шесть. Так вот, — накручивая обмотки Сашке на ноги и помогая влезть в сапоги, продолжил он, — владарь Дмитрий появился у нас без предупреждения, в последний день августа. С первого поезда, как и ты. Его никто не сопровождал. Приехал он верхом, благо, дорогу до заставы хорошо знает. И коня, по всему, не жалел.
Дознаватель кивнул, соотнося услышанное с теми картинками, что запали в голову.
— Его вело какое-то смутное пророчество. Какое? «Она близко», «Должен спасти»…
Они вернулись на двор. Глаза резануло солнце. Сашка прислонил их ладонью, привыкая; держась за отглаженные перила, какое-то время постоял на высоком крыльце. Внизу у коновязи переминались две оседланные лошади. Валерка помог дознавателю взгромоздиться на рыжую. Спросил не то ядовито, не то заботливо:
— Ты ездить-то умеешь?
Сашка суетливо поправил железный обруч на лбу, прижавший растрепанные волосы, и корд у бедра. Вспомнил совет Валерия: «Ты им зря-то перед носом не махай. Настоящего противника этим не напугаешь, себе только навредишь». Нет, вот же зараза!
— Умею, — буркнул он.
— Ну, хорошо.
Сам инквизитор взлетел на лошадь по-молодецки, едва коснувшись стремени. Форсил перед начальством. Кожаная кираса с заклепками и вырезом на заду сидела на нем лихо, не то что кольчуга на Сашке — мешок мешком. И веса оружия и щита Валерка точно не чувствовал: ходя и круглый щит, сбитый из толстых досок, окованный по краю железом и с железной чашкой-умбоном был будь здоров, и корд кольчатый пояс оттягивал. А еще «яблоко» засапожного ножа торчало из голенища, и лук с колчаном были за спину прилажены…
Выехали они через другие ворота — напротив тех, через которые въезжала телега. Миновали просторный вытоптанный луг и съехали по крутому, поросшему ивняком и бересклетом берегу к широкой, спокойной реке.
— Молочайка. На картах обозначена как Меловая.
— Она?
— Молочная река, кисельные берега, — Валерка хмыкнул. — Что, не похожа?
Сашка загляделся на перетекающие по камушкам прозрачные витые струи.
— Я думал, она белая вся. И дна не видно.
— Это выше, — Валерка дернул головой. — И как когда.
И осторожно пустил коня в воду. Сашка двинулся за ним, жадно разглядывая противоположный берег, дикое чернолесье и тянущийся к небу желтоватый каменный палец незнакомой башни.
— Это там граница?
— Там везде граница. И очень глубоко. Я никогда не был на том краю.
Валерка глубоко вздохнул.
— Думаю, не был вообще никто. Да не бойся ты, днем тут почти безопасно.
— Это потому ты нацепил на себя столько железа?
Валерка захрюкал.
— Да понимаешь ли, здешних обитателей от одного его вида плющит. А мне нравится.
И гикнул, пуская коня в ровный галоп. Сашкин рыжий тоже прибавил ходу, и дознавателю пришлось сдвинуть колени, чтобы мешком не запрыгать в седле. Конь наддал еще. Валерка, объехав его, загородил дорогу, рыжий ткнулся ему мордой в бок и встал.
Глаза у Валерки стали сощуренные и злые:
— Больше… не делай так!
На всякий случай он перехватил у Сашки поводья, и кони неспешно потрюхали бок о бок по заросшей, засыпанной монетками березовых листьев колее. Пахло лесом, дымом, мхом и увяданием.
— Кто эта «она», о ком великий инквизитор говорил? — нарушил Сашка молчание.
— Не знаю.
— А кого он собирался спасти? И как? Может, снять то проклятье, что лежит на Верхних Ежиках по ночам?
Валерка потянулся.
— Может быть. Хотя… если за двадцать четыре года не сняли — вряд ли это возможно. На туманцев похоже, так они просто выжигаются. Не.
Он поднял глаза к башне на окоеме:
— Видишь? Вон то Белая вежа. Владарь Дмитрий к ней хотел попасть. Как в Ежиках это все началось, кто-то запустил легенду, что если в Веже на самой верхушке огонь зажечь — проклятие будет снято.
Сашка хлопнул веками.
— Но… ведь отсюда до Ежиков верст двадцать-двадцать пять будет? По прямой…
— Легенды редко со здравым смыслом считаются. Удивительно, почему он именно счас решил…
Валерка повернул коней на дорогу, пересекшую их путь под прямым углом. Впереди вербы, склонившись, образовали арку, за которой лежала густая чернильная тень.
— У нас одно единственное крыло на всю заставу… было. Знаешь ведь, как они трудно приручаются.
Сашка не знал, но кивнул на всякий случай.
— Вот тогда он и подписал бумагу, что берет ответственность на себя. Что в спутниках не нуждается и при несчастном случае претензий к нам не имеет.
— И вы его отпустили?!
Валерка глянул на Сашку, как на дурака.
— Ольга с ним говорила. И приказала не препятствовать.
— Командир заставы? Я должен с ней поговорить!
Валерка спрыгнул с лошади, кивнув Сашке, чтобы делал то же самое. Привязал поводья к ветке.
— Нет. Ее ранили позавчера, она спит.
— Значит, поговорю потом.
Сашка сердито втянул носом воздух. Ему было тяжело и жарко.
— Так что там с легендой?
Валерка поворошил груду сухих листьев под осиной и пошел вперед между деревьями, сдирая сети пауков-крестовиков.
— До Белой вежи нельзя добраться. Никак. И владарь Дмитрий это знал.
Сашка поднял на башню глаза. Она словно приблизилась. Стали видны проломы в жестяной проржавевшей крыше, узорчатый обод выступающих камней там, где башня сужалась книзу; кованые решетки на бойницах… но, доходя до какого-то рубежа, детали размывались, теряли четкость — будто кто-то аккуратно отводил наблюдателю глаза. Валерка заметил Сашкины потуги, хмыкнул: