Мир Дому. Трилогия
Шрифт:
Содрав мочалкой не только пленку, но и, казалось, верхний слой кожи, Серёга постоял полминутки под ледяной водичкой – и, ухая и хлопая себя ладонями по голым ляжкам, вылетел в комнату. Растерся скрученным в жгут полотенцем, чувствуя, как изнутри начинает подниматься жар. Эх, хорошо! Будто заново родился. Пободрел, даже спать расхотелось. Встал перед зеркалом, критично оглядывая себя со всех сторон – ниче, здоров, как четырехсотый контр'oллер. Пожалуй, поздоровее Центуриона будет… Добрая сотня кило чистой боевой массы, рост метр семьдесят восемь, бритая башка с узким овальным ежиком коротеньких волос, широченная спина и плечи, мощные ляжки, бугрящееся мышцами тело… боевой организм, который может потягаться
На часах – восемь вечера, до отбоя пара часов. А потом вся ночь его, отоспится. Чем бы заняться?.. Разве что снарягу в прачечную отнести? Достал баул, распотрошил разгруз и транспортный пояс, вынимая снаряжение и боезапас, сгрузил на пол одним большим и грязным, воняющим застарелым потом и пылью Джунглей, комом. Первым делом нужно все в порядок привести. А после еще оружие чистить, рюкзак снова комплектовать, боеприпасом дополниться, рассортировать что добыли… Хотя выход теперь и не скоро, дня четыре точно дома посидят – но матчасть должна быть в боевой готовности. Серёга усмехнулся: дел по горло, а он дрыхнуть собрался…
В отсек забарабанили. Сотников обернулся, с удивлением глядя на дверь. Кого еще несет? Весь Дом знает, что третья обойма только что вернулась – а значит, беспокоить бойцов, которые наверняка уже первый, самый сладкий сон смотрят, очень нежелательно. И тем не менее… Натянул тренировочные шорты, порезанные из штанов комка[53], повернул штурвал, дернул дверь... и замер, удивленный. За дверью стоял Важняк.
Посторонившись, Сергей дал генералу войти в комнату. Важняк редко позволял себе заглядывать в гости к подчиненным. Хоть и совмещал с основной должностью обязанности куратора ПСО – подразделение подчинялось непосредственно ему и ответ держало только перед ним – все же обычной практикой был вызов командиров и Наставников на ковер. А чтобы так запросто… что-то из ряда вон должно случиться.
– Не спишь еще?
– Здравия желаю, товарищ генерал… – растерялся Серёга. То ли по стойке смирно вставать, то ли чайку предложить… – Да нет, рановато…
– Вольно, – усмехнулся Важняк, сразу же поняв его растерянность. Протянул для рукопожатия руку: – Расслабься, Сергей Данилыч. Я к тебе не как к подчиненному, а как… ну пусть будет – как к младшему боевому товарищу. Время есть?
– Так точно, есть, – Сотников, пожав стальной протез генерала, затянутый в перчатку, посторонился. – Проходите, Владимир Иванович.
Важняк вошел, с любопытством осматриваясь – сколько помнил Серега, такого высокого гостя он еще не принимал.
– Стираться? – кивнул на баул.
– Да, собрал вот… – неопределенно ответил Сергей. У него было полное впечатление, что генералу есть что сказать, только как начать, он не знает. И это еще больше добавляло недоумения – обычно Сам за словом в карман не лез, уж как приложит, так приложит…
Глава снова кивнул. Прошелся по комнате, заглянул в шкаф, открыл сейф, крякнул одобрительно – у Сереги там все по полочкам разложено. Ровные ряды патронов семь-шестьдесят два и .357 SIG[54] тускло пулями поблескивают, ребристые лимончики Ф-1[55]
– Красиво, – одобрительно хмыкнул Важняк.
Сергей молчал. Ждал.
– Ладно. Времени у меня немного, поэтому к делу, – решив, наконец, начать предметный разговор, сказал генерал. Уселся за стол, кивнул Сергею на скамью напротив. – По поводу того деда, что вы приволокли…
– Помер? – подсказал Серега.
– Да, есть маленько, – кивнул генерал. – Рассказали уже?
– Плотников сказал.
– Угу… Так вот. Мужичок, судя по всему, непростой был. Совсем непростой. Не наш он, по базам не проходит. Не числится у нас. Ни среди пропавших без вести, ни среди отверженных. Понимаешь, что это значит?.. Не в Доме он рожден.
Серега, стоило лишь Важняку сказать об этом, весь обратился в слух. Не рожден в Доме – это же… это просто из ряда вон! Это значило, что где-то в паутине есть еще люди! Да не просто люди – другая община, живущая по своим законам, с которой обитатели Дома до сих пор не пересекались! Ведь где-то же родился и вырос этот старикан, прожил целую жизнь, прежде чем появиться здесь! Это… это была фантастика! Как в фильмах или книгах, все равно что другую планету открыть! Однако… что толку теперь? Умер человек! Словно поманили сквозь маленькую дверцу, приотворив ее на мгновение – и захлопнули перед носом. И ведь знаешь, что там, за ней – да только ключа нет!
– И мы его упустили! – воскликнул Серега. Такая досада скрутила – сдержаться не смог. – Да как же так?!.. Как так-то, Владимир Иванович?!
– Ты подожди, слушай дальше. Не то еще будет… – генерал и сам сейчас имел вид довольно обескураженный. – Есть еще одна деталь. Этот мужик… он твоего отца знал.
Серега, если б не сидел на скамье, привалившись спиной к стенке, точно назад бы кувыркнулся. Тело бросило в жар, вышибая пот, на лбу крупными каплями повисла испарина, загривок точно ледяной изморозью продрало…
– Отца знал?.. – сглотнув ком, разом возникший в горле, тупо повторил он. Голос был хриплым, чужим, слова не сразу доходили до сознания – да и сознание словно в каком-то помрачении. – К-как?..
О-откуда? Он вообще – кто?!
– А вот этого я спросить не успел, – покачал головой Важняк. – Тут и общая слабость, истощенность… и кровопотеря очень большая… Он и в сознание пришел – словно силой воли себя с того света вытащил… Всего-то на пару минут. И сказал очень мало. Даже не сказал… прохрипел кое-как. Мне к подушке пришлось наклониться, чтоб расслышать. Хорошо, диктофон успел включить. Как в воду глядел…
Генерал пошарил рукой в кармане, положил на стол коммуникатор и ткнул кнопочку на сенсорном дисплее.
– Слушай.
Сначала слышно ничего не было, лишь какие-то непонятные хрипы и свисты – и только спустя несколько секунд Серега сообразил, что это дышит тяжелобольной и умирающий человек.
– Доб… Добрыня… Сотников… – прохрипел вдруг человек, и голос его был так тих, что Серега с трудом различил сказанное.
– Сотников?! – это уже Важняк, голос полон крайнего изумления и растерянности.