Мир Эрон. Освободитель. Том 6
Шрифт:
– Ты в своём уме, мальчик? Ты отказываешь мне, офицеру войск ОСБ?
Который раз пересилив себя, чтобы не разорвать грёбанный ошейник и не задушить голыми руками надменную бабу, я процедил:
– У меня есть жена, и я верен только ей. Я требую отправить меня в Гокхорс.
Видимо, майорша подумала, что меня гложут какие-то предрассудки. А потому, разгладив лицо, она улыбнулась, села на корточки и внимательно посмотрела мне в глаза.
– Законы нашего противника не действуют на территории Объединённых Стран Балиса. Твоя страна скоро примет наши законы. Поэтому ты ничего не нарушишь, если согласишься, – сосредоточенно сказала она, не отрывая от меня взгляда.
– Я хочу быть военнопленным, – так же не отрывая взгляда, процедил я.
– Ты себе плохо представляешь, какая там несладкая жизнь… У тебя прекрасные гены. К тому же, я вижу, что твои предки были Кайсонцами. Поэтому я буду заботиться о тебе лучше, чем обо всех своих мужьях. Если ты станешь моим шестым мужем, у тебя будет практически всё, что захочешь. Быть мужем не последнего офицера великой державы – это очень престижно. Тебе никогда не придётся работать и…
– Мне плевать, – нагло перебил я её. – Мне чуждо ваше общество.
Майорша, нахмурившись, сощурила глаза и недовольно прошипела мне в лицо:
– Это твой выбор! Но ты о нём крупно пожалеешь, мужчинка! – Она встала и повернулась к военной. – Кахта, поставь ему красную пометку в списке. Сделаем подарок для Дахир из особого корпуса колонии.
Амазонка расширила глаза и с некой жалостью взглянула на меня.
– Будет исполнено, майор Ланса Кор, – кивнула она начальнице и, схватив мою каталку сзади, направилась на выход.
Пока везла меня по коридору, негромко проговорила:
– Зря ты так. В особом корпусе ты проживёшь максимум месяц. Надзирателям разрешено не только насиловать пленников… но и чего похуже. Тебе очень повезёт, если ты понравишься начальнице, но это маловероятно с твоей гордостью.
– Это мой выбор, – с неприязнью сказал я, а в душе меня разрывало от ярости. Да в любых мирах я не бесился столько, сколько бешусь сегодня!
Теперь мне точно придётся развалить половину тюрьмы, чтобы найти своих. Меня настолько бесит этот мир, что я уже готов не считаться с жертвами. Даже без ноги я способен на многое, потому как ещё ни у кого не увидел сосуда более шести тысяч единиц. А это значит, что так будет и у всех. Я надеюсь.
Конечно, у них относительно внушительные сосуды, но эти бабы обладают слабой магией, хоть и специфичной. Чтение заклинаний с рисовкой рун даже в этом мире никто не отменял. Единственная проблема – это местное оружие. Но как меня уверил Окер – плотный воздушный щит они не пробивают.
На том поле боя меня просто застали врасплох. Я совершенно не ожидал увидеть ракету в магическом мире, а уж тем более получить прямое попадание по себе. Больше такой оплошности я не допущу. Вот только как же мне не хватает моего пространственного инвентаря с Убиватором и Нагибатором.
С мыслями о лютой мести я покинул здание и поехал к коричневому автобусу с решётками на окнах. Он выглядел как железная коробка с колесами. И похоже… Это не цвет краски, а он просто ржавый.
Вокруг сновали военные, что-то разгружали с деревянных поддонов, что-то переносили. И везде были мускулистые женщины в военных касках. Моя охранница взяла меня за руку и, перекинув её себе через шею, поставила на одну ногу. Мы зашли в автобус, и меня усадили на пластиковое кресло, рядом с избитой девушкой в третьем ряду справа.
Затем эта Кахта крикнула что-то через решётку водителю, передала листок бумаги и взяла какой-то журнал, написала что-то ручкой и вышла из автобуса. После неё в автобус зашли две женщины с автоматами и с касками на головах. Они сразу сели спиной к водителю, чтобы наблюдать за салоном с заключенными.
Я в это время обратил внимание на свою соседку, которая сидела в наручниках и, опустив взгляд, теребила свои руки. Избитые и обколотые иглами руки, но женские. Длинные русые волосы закрывали ей всё лицо и, кажется, она бесшумно плакала. Потому как капли нет-нет, да орошали её ладони. Мне искренне стало жаль девушку. Было видно, насколько сильно ей досталось по сравнению с остальными.
– Меня зовут Нэпур. Я из Харпьяна, – обратился я к соседке, но она меня проигнорировала. Через пару минут, шмыгнув носом, она вздохнула и, набралась сил и ответила:
– Я Лаида, тоже из Харпьяна… Не видела тебя раньше.
– Из-за войны не увиделись, – пожал я плечами. – Почему тебя взяли? Мирных же не трогают.
– Я помогала нашим солдатам… – поникши ответила она. – А тебя что?
– Я оказался недалеко от поля боя, и… ногу оторвало, – вздохнул я, показывая свою забинтованную культю, которая уже отросла ниже колена.
– Это ужасно… Мне, правда, жаль… – чуть дрожа ответила она и, отвернувшись, опять заплакала.
А мне аж в груди сдавило. Ведь я чувствовал, что этой избитой девушке и правда искренне меня жаль, даже больше, чем себя. Остальной мир более чем нормален!
«Тёмную вашу! Что же делать?!» – скривился я про себя.
Я, конечно, не страдаю избыточным альтруизмом, но бросать всех этих людей дико не хочется. А сколько ещё в местном «ГУЛАГЕ» – можно только догадываться и ужасаться.
И тут мне пришла в голову совершенно дикая идея. Она просто разит тупой бессмыслицей, но, может, именно это ей поможет? Монада поняла, о чём я, и одобрительно хмыкнула у меня в голове. А я с силой поцарапал свою ладонь, чтобы пустить кровь, и осторожно обратился к соседке:
– Лаида… пожалуйста… позволь мне взять тебя за руку.
Она ничего не ответила, продолжая плакать. Но я аккуратно и крайне нежно дотронулся до её руки и постепенно закрыл её кулачок своей ладонью. Она мне не сопротивлялась, а через минуту сама взяла мою руку и, положив голову мне на плечо, продолжила тихо плакать, чтобы не привлекать внимание военных.
Я поглаживал её по голове и, несмотря на риск отторжения организма, экстренно закачивал десяток миллионов нанитов через свою руку в её раны от игл. Я закачал больше, чем надо, чтобы часть занималась восстановлением увечий.