Мир фантастики 2010. Зона высадки
Шрифт:
Ничего прекрасней не видел, подумал он в следующий миг. Боже, благослови идиотов!
Сияющие огнем цветы — и косые струи дождя. Лепесток, плавно падающий на открытую кожу; другой, третий, четвертый… бьющие сквозь кожу, прошивающие все слои одежды ростки, искаженное ужасом лицо, раззявленный в вопле рот — жаль, звуков не слышно.
Жаль, не видно лица пижона-эксперта: обернулся на крик. Шарахнулся… глупец! Поздно! Цветущая морочница под дождем — это не ваши глупые боевые катера, набитые под завязку десантниками — или кто там в вашей «квалифицированной команде»? Хороша квалификация — им бы люки задраить и огнеметы в ход
Жаль, спектакль короток. Впрочем, остается запись. В коллекцию.
Губернатор полюбовался еще пышными купами морочницы, отмечающими тела эксперта и его «квалифицированных кадров»; в особенное умиление привели его молодые веточки, выглянувшие из полуоткрытого люка. Стебли жадно тянулись навстречу дождю, выпускали воздушные корни, ветвились; вот и первый бутон появился.
— Сожгите это все, — бросил в пространство бункера губернатор.
— Но, босс… может, собрать?..
— Не вздумайте! Запись пойдет в метрополию, — и усмехнулся, добавив: — Трагический инцидент, едва не повлекший серьезную опасность для колонии. «Герону» следует уделять большее внимание инструктажу своих проверяющих.
Через несколько минут в заросли молодой морочницы ударил огонь. Тугие струи дождя зашипели, исходя паром; задрожали ветви, роняя лепестки недораскрывшихся цветов. Жгли тщательно; особое внимание уделили внутренностям катера. Дождь смывал с плиточного тротуара жирную копоть; мутный поток вихрился водоворотами в стоках, разбивался пенными бурунами о деревья и фонарные столбы, колотился прибоем о высокие ступени домов. Скоро о «трагическом инциденте» напоминал лишь обожженный остов боевого катера посреди залитой дождем улицы.
Да с десяток лепестков, унесенных потоком.
Лепестки выпускали тонкие пробные корни, нащупывали органику и торопливо прорастали. Впереди был месяц дождя, месяц цветения.
Окно старой метеостанции подалось под напором ветвей; рассохшаяся рама треснула, стекла выпали, и в свободный проем радостно хлынул дождь. Сбитая случайным взмахом ветви бутылка упала в лужу; шустрый корень нырнул внутрь. Лисс, зашуршали листья. Лисс; зачем иначе было лететь к звездам…
Корни взрыли землю и совсем скоро вплелись в общую сеть. Старый знакомый, зашелестели где-то далеко, здравствуй… первое изумление смялось и смылось, поглощенное волной новых знаний и представлений — частью человеческих, частью чуждых. Это и есть — бессмертие, растерянно подумал старик… да уж не смерть, насмешливо отозвалась морочница.
А за толстым одеялом дождевых облаков призывно мерцали звезды.
Павел Комарницкий
Тест на разумность
— … Заходи слева, слева заходи!
— Вот он! Стреляй, Сэмми!
Выстрел парализатора совершенно бесшумен, однако тварь, до сих пор скакавшая по ветвям со скоростью, недоступной самым прытким земным макакам, споткнулась — электромагнитный импульс попал в цель. Этого оказалось достаточно, чтобы всадить ей ещё один заряд. Третий выстрел свалил, наконец, животное, и оно рухнуло в кусты, образующие густой подлесок.
— Готов!
Том Круз, пыхтя, полез в кустарник и спустя пару минут выбрался оттуда, держа обеими руками добычу, уже упакованную в прочнейшую карбиновую сетку.
— Нет, Сэм, что ни говори, а собака нам бы сейчас здорово пригодилась!
— Собака, это утопия, Томми.
— А-а, я бы не рассчитывал на эту игрушку. Здесь чужая биосфера, пока Хаммер настраивает… Боюсь, мы уже будем лежать в анабиозе.
Сэм Морган поправил наплечник скафандра, оттянутый кобурой парализатора, но опускать оружие не спешил. Встал посреди крохотной полянки, огляделся. Нет, никогда ему не привыкнуть, наверное, к здешним пейзажам.
Чёрные, поросшие будто кораллами — так выглядели местные грибы-паразиты — стволы тянулись к небу мириадами ветвей, обильно заросших грубыми чёрными волосами и усаженных сизыми перепончатыми листьями, чертовски смахивающими на крылья летучих мышей. Свисающие шнуры спороносов с утолщениями на концах дополняли картину, достойную кисти Дюрера или Сальватора Дали. Лес буквально давил на психику, и серое свинцовое небо над головой добавляло этому безрадостному пейзажу мрачной свирепости. Глядя на это небо, с трудом верилось, что там, за серым покрывалом, бесконечные просторы, усеянные бессчётными звёздами. Плоская, как плохо побеленный отсыревший потолок, небесная твердь…
В довершение с небесной тверди посыпал мелкий занудный дождь. Сэм провёл перчаткой по стеклу гермошлема, стряхивая капли, но видимость только ухудшилась — на стекле остались грязные разводы.
— Сэмми, ты скоро? — Том выглядывал из глайдера. — Не спи, дружище, нас ждут великие дела!
Сэм коротко встряхнулся, как пёс, выбравшийся из воды, и полез в тёплое нутро машины. Дверь, откинутая вверх наподобие крыла, опустилась, мягко чмокнув рантом герметического уплотнения.
— Мне тоже интересно было бы взглянуть, как эти жуткие кактусы прячут свои уши. — Том поудобнее устраивался в кресле, не снимая скафандра. — Однако, нынче солнышка не жди.
Сэм усмехнулся. Да, действительно, зрелище незабываемое — когда неистовые лучи Люцифера прожигают-таки сплошной свинцовый купол облачности, местные деревья мгновенно сворачивают перепончатые листья, спасаясь от ожогов. Звезда класса F — не шутка, её лучи если и уступают по силе боевому скорчеру, то совсем немного. Даже местные грибы-трутовики, обосновавшиеся на древесных стволах, прячут свои спороносы в жёсткие кремнистые трубки-панцири от прямого солнечного света.
— Том, Сэм, как ваши дела? — раздался в шлемофоне голос Иветты.
— Аатлична, босс! — изображая неподдельный восторг, за двоих ответил Томас. — Будете иметь полное удовольствие!
— Хватит придуриваться, мальчики, я серьёзно спрашиваю. — Тон изменился на слегка обиженный. — Мне нужна гаргулья! Мне работать надо!
— Да везём, везём мы уже тебе твою гаргулью, — усмехнулся Сэм, берясь за джойстик ручного управления. — С тебя поцелуй и ужин при свечах.
— Ха! Всё, чем могу помочь, — дезинфекция вашего корыта, так и быть. Цените, лодыри!
Лёгкое движение кисти, и глайдер взмыл в воздух. Сизо-чёрные джунгли провалились вниз, на глазах превращаясь в щетинистый ковёр, небесный свод же, напротив, стремительно приближался, нимало не теряя ощутимой серо-бетонной непроницаемости. На какой-то миг у Моргана возникло острое ощущение — сейчас, вот, сейчас врежемся… ух! Всё кругом исчезло, как будто глайдер окунули в молоко. Лишь на экране радароскопа по-прежнему проплывал трёхмерный пейзаж, раскрашенный электронной фантазией бортового компьютера в немыслимые условные цвета.