Мир философии
Шрифт:
* В сентябре 1984 года в состав ООН входило 159 государств.
– Ред.
Если говорить о практической стороне дела, то для большинства относительно маленьких и слабых государств суверенитет остается в значительной степени номинальным, не говоря уже о введенной недавно концепции ограниченного суверенитета. По сути дела, перед лицом сверхдержав, крупных государств и даже могущественных корпораций положение маленьких стран представляется довольно-таки безнадежным. Однако даже и они, на собственном опыте испытав, что значит быть слабым перед лицом сильных, не уступают последним в жестокости, отказываясь признать за этническими и культурными меньшинствами, по капризу истории оказавшимися в пределах их территорий, те же самые права на самоопределение и независимость, которых требуют для себя на мировой арене. И все-таки, при всей своей этической, политической и функциональной неприемлемости и нелепости, суверенитет национального государства по-прежнему остается краеугольным камнем нынешнего мирового порядка. Более того, совершенно
35 Молох - в библейской мифологии грозное и жестокое божество, для задабривания которого сжигали малолетних детей. В переносном смысле страшная, ненасытная сила, требующая человеческих жертв.
* Тойнби А. (1889 - 1975) - английский историк и социолог, автор теории круговорота локальных цивилизаций.
– Прим. ред.
** Toynhee A. J. The Reluctant Death of Sovereignly.
– In: "The Center Magazine", July 1970
Ничто, наверное, не показалось бы более странным и диким наблюдающему Землю со стороны умному инопланетянину, чем этот калейдоскоп всевозможных стран, разделивших на части континенты - кусочек тебе, кусочек мне, - а теперь стремящихся поделить между собой и моря! Инопланетянин еще более удивится, когда, приблизившись, увидит, какую изобретательность умудряются проявлять земляне, чтобы оправдать существование этой немыслимой структуры и управлять ею.
Чудовищный военный нарост, ежегодно поглощающий 6 - 8% общего продукта человеческого труда для разрушительных целей, далеко не единственный абсурдный побочный продукт этого бессмысленного разделения. К нему можно добавить и разросшуюся до неимоверных размеров систему дипломатических служб, пользы от которой сейчас не многим больше, чем от столь же разбухшей системы секретных разведывательных служб. Очевидно, что в наш век - век, когда системы телефонной, телеграфной и телевизионной связи, телексы, радио, пресса и охватывающие буквально весь мир авиалинии приносят в каждый дом все свежие новости, когда информация сама по себе без посторонней помощи путешествует по свету, когда журналисты не пропускают ни одного более или менее интересного происшествия, не осветив его на полосах газет, а спутники постоянно следят за тем, что делается на поверхности планеты, значительная часть этих в высшей степени громоздких, манерных и безнадежно устаревших служб, оставшихся нам от времен рыцарей меча и шпаги, оказывается совершенно лишней и неуместной.
Кроме явных, осязаемых и режущих глаз результатов деятельности всех этих служб и организаций, в частности военных, изобретено множество мелких ухищрений, усложняющих и запутывающих современную жизнь. Чудовищно раздувая бюрократический аппарат, чиновники рассылают во все концы кипы зашифрованных сообщений, кодированных инструкций, вводящих в заблуждение докладов, перекрывающих друг друга и абсолютно друг другу противоречащих договоров, протоколов, составленных во изменение ранее подписанных, которые в свою очередь были предназначены для внесения поправок в прежние законы также и в законы, которых вообще никогда не должно было бы существовать в природе. Создаются искусственные альянсы, о которых обычно тут же и забывают, разрабатываются международные законы, допускающие множество самых различных интерпретаций, - впрочем, это не так уж и важно, поскольку их все равно никто никогда не соблюдает.
К счастью, в массе своей земляне не так уже безнадежно глупы, как могло бы показаться наблюдающему гипотетическому инопланетянину. Люди уже начинают сознавать не только бесполезность и бессмысленность, но и непомерную цену - в самых различных смыслах, - которую приходится платить за эти паразитические механизмы. Более того, сейчас широко распространяется убеждение в правоте Тойнби, отмечавшего, что "сила поклонения культу национального государства вовсе не свидетельствует о том, что национальный суверенитет действительно представляет собой удовлетворительную основу политической организации человечества в атомный век. Истина как раз в прямо противоположном... в нашу эпоху национальный суверенитет, по сути дела, равносилен массовому самоубийству".
То обстоятельство, что сегодня множество людей продолжает упорно отстаивать национальный суверенитет, вовсе не служит, по моему мнению, доказательством его целесообразности. Ведь до того момента, как мир получил возможность убедиться в ложности и коварстве мифа об экономическом росте, и он пользовался точно таким же единодушным поклонением. И так же как этот миф верно служил интересам мирового истэблишмента, помогая ему прикрывать свои огрехи и промахи, принцип национального суверенитета оказывается в первую очередь весьма выгодным его самым ревностным защитникам - правящим классам. Ведь суверенное государство - их вотчина. Вся помпезность и внешний блеск, все пышные слова и витиеватые украшения, скрывающие за собой узкий
И все-таки, несмотря на усилия его защитников, "сосуд суверенитета", по выражению гарвардского политолога Стэнли Хоффмана, "дал течь", и через его некогда совершенно водонепроницаемые стенки непрерывно и безудержно струится поток технологических инноваций. И вместе c ним медленно, но верно растет и ширится убеждение, что такое положение вещей ведет нас по неверному пути. А отсюда - уверенность в необходимости поисков и изучения новых транснациональных форм организации и способов сосуществования. Уже сейчас в тех кругах общества, которые наиболее чувствительны к новым требованиям нынешней эпохи, предпринимаются конкретные исследования, направленные на выявление структуры нового политического порядка на планете, свободного от императивов национального суверенитета. Так некогда шаг за шагом развеивался миф о росте и отмирала роль золота как единого денежного эквивалента. Теперь так же постепенно вызревает и обретает реальные черты идея необходимости отказа от принципа суверенности национального государства.
Инициатива первых шагов в этом направлении должна исходить от более старых и более сильных стран. Созданные в результате деколонизации и освободительного движения новые страны - случай существенно иного рода. Для них - в силу логики сложившегося мирового порядка - возможность создания независимого государства является неизбежным доказательством самоопределения, средством самоутверждения и национального единства, это возможность сказать свое слово при решении международных проблем, развиваться, опираясь на собственные силы, воспитывать свой собственный класс политических деятелей, способных управлять государственными делами. Наконец, это позволяет им оптимально приспособить друг к другу - не жертвуя при этом слитком ни тем, ни другим - свою традиционную культуру и современные методы управления. И как бы ни были нелепы ошибки, которые они уже сделали и еще не раз сделают в течение периода обучения и приспособления, в какую бы наивность и в какие бы излишества они не впадали - опыт самоуправления совершенно необходим для их дальнейшего развития, и приобрести его они могут только под прикрытием суверенитета.
Что же касается стран, принадлежащих к так называемому Первому, развитому капиталистическому миру, то они-то как раз могут и должны проявить инициативу коллективного и добровольного отказа от части своих суверенных прав, показав тем самым миру, что это не сопряжено ни c какими трагическими последствиями для развития страны. И ведь эта идея не так уж нова, как может показаться на первый взгляд. Подобные попытки были впервые 40 лет назад предприняты в Европе, а ведь именно она считается колыбелью принципов суверенитета. В 1934 году решение об отказе от части своих суверенных прав и передаче их Лиге Наций приняло правительство Испанской республики, однако вскоре в стране разгорелась гражданская война, к власти при поддержке военных пришли националисты - и романтической инициативе так и не суждено было осуществиться. Если не считать этой попытки, европейцам понадобилось пережить еще одну, вторую мировую войну (которая, так же как и первая, протекала главным образом на их территории, безжалостно калеча Европу и ее народы), чтобы осознать наконец бессмысленность всех страданий, разрушений, моральных и финансовых жертв, которые принесли им склоки между обособленными национальными государствами. И вот в 1945 году, устав от этой войны, от тех, кто ее разжег, они наконец дозрели до мысли, что пора объединить усилия, и попытались создать новую, небывалую транснациональную и наднациональную организацию.
Понадобилось еще двенадцать лет, прежде чем были заложены реальные основы нынешнего Европейского экономического сообщества. Весьма примечательно, что подавляющее большинство западноевропейских стран изъявило тогда полную готовность к интеграции в экономической области, рассматривая ее как прелюдию к дальнейшему политическому объединению. Однако это логически неизбежное развитие процесса было нарушено и приостановлено из-за отсутствия сильного единого руководства, из-за возрождения национализма - наиболее ярким, но не единственным примером которого является голлизм, - а также из-за местнических, узкоэгоистических интересов и действий представителей политических кругов. Определенные трудности возникли также и в связи c позициями, которые заняли по этому вопросу США и Советский Союз, озабоченные - хоть и по различным мотивам перспективой появления нового экономического гиганта и конкурента и возможным перераспределением политической власти и влияния.