Мир Гаора. Коррант. 3 книга
Шрифт:
Запах усилился, и Гаор почувствовал, как ему промазывают спину и ягодицы чем-то густым и тоже приятным. Думать ни о чём не хотелось, даже о том, что лечением заботятся не только о нём, но и о палаче-айгрине, хотя это было не менее, а, пожалуй, и более обидно, чем сама порка.
– Вот и полежи, пока не впитается.
– Угу, – пробурчал Гаор, – спасибо, Мать.
– А не за что, – просто ответили ему, – пошли, Малуша.
Гаор остался один. Он лежал на полу, уткнувшись лицом в прохладный пахнущий знакомыми с детства гаражными запахами шершавый бетон.
Боль
Что-то рядом со стороны двери зашуршало, раздалось детское хихиканье. Гаор осторожно, чтобы не потревожить спину, повернул голову и увидел стоящих в дверях гаража двух девочек в розовых комбинезончиках с оборочками и розовых, украшенных маленькими жемчужинками тюрбанчиках. Лобики чистые, воротнички комбинезонов скрывают шеи. Свободные, ургорки. Дочки, что ли, хозяйские? А он лежит перед ними с голой поротой задницей. Ну и хрен с ними! Он отвернулся.
– Ты наш новый раб? – спросил детский голосок.
– Ты новокупка, да? – тут же подхватил второй.
Он не ответил, но им и не нужны были его ответы.
– Это тебя папа из Аргата привез?
– А чего ты не работаешь, а лежишь?
– Это тебя Джадд выпорол, да?
И вдруг мужской весёлый… хозяйский голос.
– Ага, вот вы где!
– Ой, папа, – затрещали наперебой детские голоса, – а мы новокупку смотрим.
– А он лежит и молчит?
– Папа, а зачем он такой красный?
– Папа, а ты покатаешь нас?
– Нечего вам тут толкаться, – перебил их хозяин, – успеете насмотреться. Он так ещё не раз лежать будет. Нянька ваша где?
– А её мама позвала.
– А мы на двор пошли.
– Папа, а братик…
– Вот и идите с братиком играть. Идите, идите. Куконя, где тебя носит?
– Здесь я, хозяин, – отозвался молодой женский голос, – я вот только на чуточку…
– Давай забирай их.
– Папа, мы Полкана возьмём.
– Он будет мячик искать.
– А с вас потом блох вычёсывать? Обойдётесь без Полкана. А ну, – и хозяин подчёркнуто шутливо изобразил строевую команду. – Круго-ом… бего-ом… марш!
Раздался детский смех и топот улепётывающих детских ног.
– Долго будешь задницу свою драгоценную проветривать? – насмешливо спросил над ним хозяйский голос.
Гаор приподнялся, подтянул трусы и брюки и встал, застегнул брюки. Хозяин стоял перед ним, насмешливо оглядывая.
– Всё, что положено, получил?
– Да, хозяин, – ответил Гаор.
– Претензий, что не додали, нет?
«Ещё издеваешься, сволочь», – мысленно ответил Гаор, а вслух сказал:
– Нет, хозяин.
– Ну, так за работу берись, а то по-настоящему ввалят. Понял?
Гаор посчитал последний вопрос не требующим ответа и промолчал.
Удара не последовало, так что вопрос и впрямь был… риторическим, вспомнил, уже оставшись один, нужное слово Гаор. Но если эта порка не настоящая, то… додумывать не хотелось. Уж слишком мрачные перспективы вырисовывались.
Рубашку надевать он всё-таки не стал, ограничившись майкой, открыл капот фургончика и взялся за работу. Боль оставалась, но была уже посильной. Ненависть к айгрину и обида… на остальных, что им айгрин-палач как свой, как-то притупились и тоже ушли вглубь. А где большой сарай, надо посмотреть, и как там уложили привезённое, тоже. А то пошлют, неровен час… и окажешься опять у айгрина на «кобыле».
Фургончик был в приличном состоянии, всё необходимое для работы лежало и стояло на стеллаже. Хотелось курить, а сигареты остались в куртке на рабской кухне, и запрета на курение во время работы не было, но и не дурак же он, чтобы курить здесь среди масла и возле канистр с бензином. А обедать когда? Гаор выглянул во двор и увидел, что тени заметно укоротились, но до полдня ещё далеко. Надо же, он-то думал, что порка всё утро заняла.
Гаор ещё раз оглядел бродящих по двору кур, спящую у конуры собаку, распахнутые и закрытые двери и окна дома, сараев, ещё каких-то строений и вернулся к работе.
Сделав и подготовив к выезду фургон, он перешёл к легковушке. Ею, похоже, занимался тоже профессионал, но давно. Здесь работы было побольше, но не сложнее. К обеду он вряд ли управится, хотя… это смотря, когда обед.
На обед за ним прибежала Трёпка, когда работы с легковушкой осталось ещё на полпериода, не больше.
– Рыжий, обедать пора.
– Иду, – сразу вынырнул он из-под крышки капота.
Он обтёр руки найденной на стеллаже тряпкой, подобрал и надел рубашку, помня, как матери у Сторрама не пускали в столовую в одном белье.
Трёпка ждала его, с интересом глазея по сторонам. В гараже она раньше явно не бывала, потому что рот у неё был удивленно приоткрыт, а глаза распахнуты во всю ширь. Потом уже Гаор узнал, что до него в гараже с машинами возился сам хозяин, и потому туда само собой никто не совался. А сейчас Трёпка, увидев, что он готов, взяла его руку и повела через двор к кухне, треща по дороге рассказом, чего здеся и тута. Гаор слушал внимательно, стараясь запомнить. Как бы ни было, ему здесь жить, пока не продадут, так что надо знать: что, где и как.
В кухне весёлая, как всегда перед едой, толкотня у рукомойника и стола. Гаор вымыл руки и сел к столу на своё вчерашнее место. Сидеть было больно. Но стоя есть не будешь. Так что, терпи или ходи голодным. А есть хочется так, что от одних запахов внутренности сводит.
Последним вошел, вымыл, как все, руки, вытер их общим полотенцем и сел за стол айгрин. Гаор исподлобья следил за ним и за остальными, пытаясь определить: не отделяют ли его, как, бывало, на «губе», да и в училище отделяли подлипал и стукачей. Но палачество айгрина ему явно в укор не ставили. Как и всем, налили в миску из общей кастрюли супа. Хлеб на столе навалом на большом деревянном круге и берут, не выбирая, по кругу. А ложки мечены, но тоже в общей куче.