Мир глазами Гарпа
Шрифт:
11. Миссис Ральф
Если бы Гарпу было дано осуществить самое свое большое, но одно-единственное желание, он непременно пожелал бы, чтобы наш мир стал безопасным. Для детей и для взрослых. Ибо этот мир прямо-таки потрясал его огромным количеством совершенно неоправданных опасностей.
Итак, уже после близости с Хелен, после того, как Хелен уснула, и после кошмарного сна о самолете, который приснился ему самому, он встал и оделся. Присев на краешек постели, чтобы завязать шнурки спортивных туфель, Гарп нечаянно коснулся ноги Хелен. Она тут же проснулась и, протянув руку, нащупала его спортивные шорты.
— Ты куда это? — удивленно спросила она.
— Проверить Дункана, — ответил Гарп. Хелен приподнялась на локтях и посмотрела
— И как же ты собираешься его проверить? — спросила Хелен.
— Еще не знаю, — ответил Гарп.
Точно охотник, преследующий добычу, точно преступник-педофил, наводящий ужас на родителей, Гарп брел по спящим улицам, весенним, зеленым и окутанным ночной тьмой. Люди храпели в своих постелях и видели сны; газонокосилки отдыхали, и было еще слишком холодно, чтобы включать кондиционеры. В некоторых домах окна были открыты, и оттуда доносилось журчание холодильников и невнятное бормотание телевизоров, настроенных на передачу «Для полуночников»; в таких домах окна светились серо-голубым светом. У Гарпа это таинственное свечение вызывало мысли о раковом заболевании, спрятанном глубоко внутри и усыпляющем весь мир своим невнятным бормотанием. А может, телевизор и есть причина рака? — подумал вдруг Гарп, понимая, что на самом деле в нем говорит раздраженный писатель, ибо там, где светится экран телевизора, явно сидит некто, не занятый чтением.
Гарп легко двигался по темной улице, надеясь, что никто не попадется навстречу. Спортивные туфли он зашнуровал слишком слабо; шорты хлопали по ногам, и в них гулял ветер, потому что плавки для бега он не надел — он ведь совсем не собирался бежать. Весенний воздух был весьма прохладен, но рубашку Гарп тоже почему-то не надел. В одном из темных дворов на пробегавшего мимо Гарпа недовольно заворчала собака. Поскольку мы с Хелен не так давно занимались любовью, подумал Гарп, мой запах для этого пса все равно что запах свежесорванной клубники. Он знал, что собаки умеют различать запахи.
В этих зеленых пригородах всегда довольно много полицейских, и на миг Гарп забеспокоился, что его запросто могут задержать и обвинить в нарушении какого-нибудь закона, запрещающего, скажем, ночные прогулки без одежды или, по крайней мере, без документов. Он заторопился, уверенный, что спешит Дункану на помощь, что мальчика необходимо спасти от этой крикливой миссис Ральф.
Какая-то молодая женщина на велосипеде с незажженной фарой чуть не врезалась в Гарпа; волосы развевались у нее за спиной, голые гладкие колени блестели, прерывистое дыхание поразило Гарпа запахом свежескошенной травы и сигаретного дыма. Гарп присел на корточки — она громко вскрикнула и резко вывернула руль, объезжая его, а потом буквально привстала на педалях и помчалась дальше без оглядки. Возможно, решила, что это какой-то эксгибиционист-развратник, которому осталось перед ней только шорты снять. Гарп подумал, что, должно быть, она ехала из такого места, где ей быть совсем не полагалось, и теперь ее ждут дома неприятности. А впрочем, может быть, ему так показалось, потому что сам он только и думал о всяческих неприятностях, которые грозят Дункану в доме миссис Ральф.
Увидев наконец дом Ральфа, Гарп решил, что хозяйке его следовало бы присудить приз «Светоч квартала»: все окна в доме ярко сияли, парадная дверь была распахнута настежь, канцерогенный телевизор что-то яростно орал. Гарп подумал, что у миссис Ральф вечеринка, но, подкравшись ближе, разглядел, что ярко освещенная лужайка давно не стрижена и вся в собачьих какашках и обломках спортивного инвентаря, да и сам дом с виду весьма запущенный, какой-то заброшенный. Смертоносные телевизионные лучи пульсировали в окнах гостиной, повсюду валялась неубранная обувь и одежда, а возле продавленного дивана, тесно прижавшись друг к другу, лежали два тела — Дункан и Ральф, — наполовину засунутые в спальные мешки. Спали, разумеется! Но выглядели так, словно телевизор их убил. В мертвящем свете телевизионного экрана лица мальчишек казались совершенно обескровленными.
Но где же миссис Ральф? Ушла в гости? Или легла спать, оставив весь свет в доме включенным, а двери распахнутыми настежь? И даже не подумала выключить
На кухне в раковине поблескивали немытые тарелки, на столе красовалась бутылка джина, кисло пахло раздавленными лаймами. Шнурок выключателя от верхнего света, оказавшийся, видимо, слишком коротким, был существенно удлинен за счет половинки женских колготок — куда девалась вторая половина колготок, неизвестно. Нейлоновая ступня в потеках засохшего пота покачивалась прямо над бутылкой с джином. Насколько мог почувствовать Гарп, гарью ниоткуда не тянуло; вряд ли под котом, уютно устроившимся прямо на плите между горелками, горел медленный огонь. Мордочку кот пристроил на ручку тяжелой сковороды, а пушистое брюхо грел на панели с сигнальными огоньками. Гарп и кот не мигая уставились друг на друга. Кот мигнул первым.
Однако Гарп был уверен, что миссис Ральф все же не обладает такой способностью к концентрации, чтобы обернуться котом. И дом, и вся ее жизнь пребывали в полнейшем беспорядке; эта женщина не то покинула свой «корабль», не то «отключилась» где-то наверху. Интересно, она спит? Или утонула в ванне? И где та чудовищная псина, чьи экскременты превратили лужайку перед домом в настоящее минное поле?
И тут грянул гром — точно приближалась лавина; чье-то тяжелое тело скатилось по лестнице и вылетело прямо на середину кухни, перепуганный кот мгновенно обратился в бегство, с грохотом свалив на пол засаленную железную сковороду. Это оказалась миссис Ральф. Сидя голым задом на линолеуме, слабо постанывая и подвывая, она даже не пыталась запахнуть свое одеяние, похожее на кимоно и непристойно задравшееся ей чуть ли не на грудь, обнажив талию и толстый живот. Стакан с каким-то чудом не расплескавшимся пойлом она по-прежнему сжимала в руке. Миссис Ральф посмотрела на жидкость в стакане, удивленно подняла брови и сделала глоток; огромные отвисшие груди точно растеклись по ее веснушчатому телу, когда она бесстыдно откинулась назад, оперлась на локти и рыгнула. Кот в углу жалобно взвыл.
— Ох, заткнись, Титси! — сказала коту миссис Ральф и, безуспешно попытавшись встать, со стоном завалилась на спину. Волосы у нее на лобке влажно блестели; белый живот, испещренный растяжками, казался распухшим, словно миссис Ральф долгое время пребывала в роли утопленницы. — Ну ладно, я все-таки вышвырну тебя отсюда, даже если это будет последним поступком в моей жизни, — сказала миссис Ральф кухонному потолку, хотя Гарп догадался, что ее слова относились к коту. Возможно, при падении она сломала или вывихнула лодыжку, но была слишком пьяна, чтобы это почувствовать. А может, у нее даже и спина сломана, подумал вдруг Гарп.
Он скользнул вдоль стены дома к распахнутой настежь парадной двери и крикнул, заглядывая внутрь:
— Кто-нибудь дома есть? — Кот тут же метнулся к нему, скользнул между ногами и пропал во тьме. Гарп подождал. Из кухни слышались стоны, ворчание и еще какие-то странные звуки — шлепки плоти.
— Ну, я тут — раз я живая и дышу, — внятно сказала миссис Ральф, возникая в дверном проеме. Ее блеклый цветастый халат был уже более-менее запахнут, свой стакан она успела где-то оставить.
— Я увидел, что в доме все огни зажжены, и подумал, может, что случилось, — пробормотал Гарп.
— Вы опоздали, — заявила миссис Ральф. — Оба мальчика мертвы. Мне ни в коем случае не следовало разрешать им играть с этой бомбой. — Она пытливо вглядывалась в застывшее лицо Гарпа, видимо надеясь, что он с должным юмором отнесется к ее сообщению, однако поняла, что подобные темы не могут служить для него предметом шуток. — О'кей. Так вы хотите видеть тела или нет? — И она потянула Гарпа к себе за резинку его спортивных шортов. Гарп, помня, что плавок под шорты он так и не надел, быстро шагнул вперед и налетел на миссис Ральф, которая щелчком отпустила резинку, повернулась и побрела в гостиную. Исходивший от нее запах наводил оторопь — словно на дне большой влажной бумажной сумки рассыпали ваниль.