Мир глазами кота Боба. Новые приключения человека и его рыжего друга
Шрифт:
– Надо было мне раньше рассказать, – проворчал я, отправляясь к себе в комнату за штанами.
Но я недолго оставался объектом насмешек. Вскоре уже Бэлль проклинала моего озорного кота.
Боб полюбил прогуливаться по пристройке и в окрестностях дома и вовсю пользовался тем, что теперь мы живем не на шестом этаже, а на втором. С одной стороны, ничего страшного в этом не было. Боб выходил во двор по утрам и вечерам, чтобы делать свои дела, а еще во время прогулок по крышам он тренировал свои природные инстинкты. В том числе и охотничий.
Как бы мило ни выглядели наши мяукающие домашние
– Боб, ты же снова заболеешь, если будешь есть мышей! – отругал его я.
Я, конечно, понимал, что ничего не могу сделать, разве только посадить кота под домашний арест. А мне бы этого очень не хотелось. Как и вешать ему на шею колокольчик. Нетрудно догадаться, что Боб слегка обнаглел.
Как-то утром я лежал в кровати и читал, когда услышал истошный визг Бэлль:
– Боже мой, боже мой!
Я вскочил и помчался – насколько позволяла больная нога – в комнату, где Бэлль гладила. На стопке свежевыглаженного постельного белья и рубашек сидела маленькая коричневая лягушка.
– Джеймс, Джеймс, убери это, выкини куда-нибудь! – завопила девушка, увидев меня в дверях. Потом, чуть-чуть успокоившись, добавила: – Пожалуйста.
Я заметил, что за этой сценой с любопытством наблюдает стоящий в коридоре Боб. Хотите – верьте, хотите – нет, но выражение морды у него было самое что ни на есть проказливое. Он точно знал, чего испугалась Бэлль.
Я осторожно взял лягушку в одну руку, накрыл ее второй, на случай, если наша гостья вздумает скакать по квартире, и пошел во двор. Боб не отставал от меня ни на шаг.
Вернувшись к себе, я снова взялся за книгу и вскоре забыл о случившемся. Ровно до того момента, как час спустя в квартире опять раздался визг и такой звук, будто что-то швырнули об стену. На этот раз все случилось в коридоре.
– Что такое? – спросил я, выходя на шум.
Бэлль стояла в дальнем конце коридора, схватившись за голову. На лице у нее застыло выражение ужаса и отвращения. Она ткнула пальцем в другой конец коридора, где валялась пара домашних тапочек. Очевидно, это они ударились об стену.
– Теперь она в тапочке! – нервно воскликнула Бэлль.
– Кто? – не понял я.
– Лягушка!
Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не расхохотаться. Я вытащил лягушку из тапочка и снова понес во двор. И опять Боб беспечно бежал рядом, делая вид, что понятия не имеет, как она вернулась в квартиру.
– Так, а теперь пошли домой, – сказал я коту, надеясь, что на этот раз он оставит лягушку в покое.
«Ты ничего не понимаешь в веселье!» – фыркнул кот и медленно побрел назад.
Как ни хорошо нам жилось у Бэлль, через некоторое время я понял, что в этом есть и свои минусы. В частности, переезд не лучшим образом сказался на наших с Бобом отношениях.
Из-за постоянной боли в ноге я вечно был не в духе; мне совсем не хотелось играть и веселиться. В результате мы с котом проводили вместе куда меньше времени, чем раньше. Я стал спать дольше, но, проснувшись, не чувствовал себя отдохнувшим. И Боб больше не приходил ко мне поиграть с утра пораньше. Часто Бэлль вместо меня кормила его завтраком. К тому же теперь он регулярно отправлялся гулять по окрестностям и мог целыми днями пропадать на улице. Думаю, ему там было гораздо веселее, чем со мной.
Еще я стал подозревать, что теперь кот питается не только дома. Он возвращался к ужину, но радовался миске с едой не так, как раньше. Сначала я перепугался, что Боб опять копается в мусоре. Но мы с Бэлль обошли ближайшие помойки и выяснили, что кот никак не мог забраться в высокие баки, которые запирались на замок. Значит, он ест где-то в другом месте.
Однажды мы с Бобом возвращались с работы и в подъезде встретили пожилого джентльмена. Кот его явно узнал.
– Здравствуйте, молодой человек, – улыбнулся наш сосед Бобу. – Рад снова вас видеть.
И тут я все понял. Вспомнил детскую книгу Инги Мур «Шесть ужинов Сида», в которой кот очаровал соседей на своей улице и по вечерам ужинал в каждом доме. Мой кот проделал тот же фокус. Теперь про него можно было писать рассказ «Шесть ужинов Боба».
Конечно, это означало, что он отлично устроился на новом месте и уже заводит друзей. А также то, что Боб привыкает жить без меня. Ворочаясь ночью без сна и пытаясь отвлечься от боли, я задал себе вопрос, который за последние два года задавал уже много раз: может, Бобу будет лучше без такого хозяина?
И правда, кому нужен разваливающийся на части бывший наркоман без денег и каких-либо перспектив? Кому нужно в жару и в холод торчать на улице, терпеть оскорбления и нападки и развлекать толпу ради пары фунтов? Особенно когда вокруг немало дружелюбных людей, у которых нет таких проблем и которые готовы каждый день тебя кормить?
Я всегда думал, что со мной Бобу не хуже, чем с другими. Мы с ним родственные души, птицы из одной стаи. И впервые за то время, что мы были вместе, я в этом усомнился.
Открыть глаза
Невозможно представить, что боль делает с человеческим разумом. Особенно ночью, когда ты лежишь без сна, а в голову приходят мысли одна другой безумнее. Как-то раз я даже начал подумывать о том, чтобы отрезать себе ногу. Представлял, что вместо больной, ноющей, бесполезной конечности у меня будет гладкий пластиковый протез. И мысль об этом меня странным образом успокаивала.
Однажды я ковылял через парковку к местному супермаркету и увидел бесхозное инвалидное кресло. Мужчина прилаживал гидравлический пандус к задней части маленького фургона. Как я понял, внутри сидел владелец кресла. Мысль о том, чтобы передвигаться, не опираясь на больную ногу, была невероятно соблазнительной. На долю секунды я даже представил, как здорово было бы его украсть. Мне сразу стало стыдно, но факт остается фактом.