Мир испытывает героя
Шрифт:
Бродя по городу до вечера, он анализировал события, а потом и лёжа в постели, думал, что ему предпринять, как больше не проигрывать.
И эти вопросы мучили его до момента сна, а когда он заснул, то видел прекрасный сон.
Но что сон для мира? Мир спит или бодрствует? Может быть, он всегда спит, а может он никогда не смыкает своих глаз. И что для него самые светлые стремления? Может, за их показной красотой видны чёрные корни эгоизма? Ведь каждый мальчишка мечтает быть героем - но это мечта у него всего лишь от желания быть сильным и значимым. Слушая сказки, он воображал себя героем. И этот герой живёт в самой потаённой комнате его памяти, куда больше никто не заглядывает. И мир тоже.
И мир прекрасно знает, что есть черта, которую не может переступить себялюбивый человек. И даже больше, он даже за всю жизнь никогда не подойдёт к ней. Быть может только в мечтах. Ведь она отделят простого смертного от настоящего героя. Когда мнимые герои подходили к этой черте, они всегда говорили «это того не стоит» и отступали назад. И это не стоило ни их жизни, ни их благополучия, ни их славы, ради которой они старались. Но они и никогда не побеждали мир и не бросали ему вызов.
И мир знал, что только отъявленные смельчаки могли бросить ему вызов, и он их ломал среди своих бесконечных шестерёнок. Уничтожал их, играл с ними, и они умирали, затухая в темноте его подземелий. Но он и ждал их больше чем кого либо. По тому, что они вдыхали в него жизнь.
Мир жил ожиданием.
Глава 8
ЧЕРНОВИК
По коньку кирпичной ограды ходили суетливые воробьи, серые голуби ворковали, ища корм на старой брусчатке. Прохожие брели по обычным делам, которые каждый день вытаскивали их из тёплых домов. Хельцбор жил обычной ленивой жизнью. Казалось, время здесь остановилось, и каждый день начинался так же, как и предыдущий.
Всё те же люди, всё те же заботы. Никаких новостей. Всё те же сказки про героя Юхо. И больше ничего. Лишь обрывочные слухи просачивались сюда, переносимые быстроногими путниками, да гонцами. Горожане работали и отдыхали. И рутина казалось бесконечной.
У крыльца длинного трактира в деревянной тачке сидел безногий бомж. Он сверлил взглядом прохожих, выискивая того, у кого можно попросить подаяние. Сегодня у него в шляпе лежало только несколько медяков. И все его слишком хорошо знали, чтобы платить больше. Бомж посмотрел на голубое небо, устав от монотонного пейзажа, как вдруг в шляпу упала золотая монета. Он прокатилась по заношенному войлоку и легла рядом с несколькими медяками, сияя отражённым светом солнца.
Нищий вздрогнул, протёр глаза, желая узреть благодетеля. Им оказался белокурый юноша, стоящий со странной улыбкой.
– Благодарю вас, сир!
– пробормотал бомж.
– Где здесь есть тихое место, мне нужно с вами поговорить?
– Недалеко за трактиром есть старый парк, - усмехнулся бродяга.
Эдик взял ручки тачки и повёз её к парку.
– А что за дела?
– поинтересовался нищий.
– Потом узнаешь!
Парк расположился между глухих стен заборов. Здесь росли высокие деревья и густые кусты. Старые лавочки стояли, напоминая лучшие времена. В широких кронах пели птицы, оживляя утреннюю атмосферу. Эдик поставил тачку у скамейки.
Он улыбнулся. Настало время подняться на новый уровень в магии исцеления. Теперь он хочет попробовать регенерацию конечностей и органов. Он по пути как раз осилил трактат на эту тему, и ему была нужна практика. Времени было достаточно, чтобы освоить все нюансы, и теперь требовалось их закрепить действием.
– Я начинающий маг магии исцеления и хочу попробовать восстановить твои ноги, - начал он.
– Это благое дело, - повеселел бомж.
– Только вот денег у меня нет.
– Это не важно, но всё должно пройти в тайне.
– Это не сложно!
– бродяга снял покрывала и поднял полы сюртука, показывая изуродованные культи. Эдика передёрнуло от отвращения, но раз уж он вызвался целителем, то пришлось подносить к ним светящиеся руки.
Всё оказалось не так быстро, как он ожидал. Плоть вместе с костью нарастали медленно, и скоро Эдик выдохся, отложив остальное на завтрашний день. Только на пятый день бродяга ушёл из парка на своих двоих. Все эти дни после того, как сила покидала Эдика, он наведывался по трактирам, где расспрашивал выпивох о подземельях, заказывая им выпивку за свой счёт. Там же он слышал различные байки про себя самого, и даже один раз слышал балладу про славный подвиг Эдика де Тюка.
На следующее утро после исцеления бомжа Эдик проснулся и посмотрел на деревянный потолок. Настал день выполнения его нового плана. Он уже знал, куда он хочет отправиться, но вставать никуда не хотелось. Вчера вечером шёл дождь, и Эдик сидел дома. Сегодня было промозгло, и особенно не хотелось вставать с кровати. И на него опять напала лень, тёплые перины обрели магические свойства удержания, и Эдик не мог никак подняться с постели.
«Как не хочется никуда идти!
– думал он.
– Как хорошо остаться дома и ничего не делать. Как прекрасно лежать и ничего не делать. Но нужно идти, если я не хочу чтобы чувак с красным лицом пришёл ко мне домой, и я оказался совершенно беззащитен перед ним. Нужно идти!»
Он откинул толстое оделяло и поднялся. Босые ноги легли на старый ковёр, Эдик встал. Пройдясь по маленькой комнате, он начал одеваться.
В столовой ароматно пахло свежей едой. В Хельцборе в качестве основного блюда предпочитали картошку, подающуюся в каждом доме. И сегодня ароматная картошка лежала на большом блюде. Эдик, сидя за столом с девушками, размышлял о новом походе.
Этот поход должен помочь ему найти в себе силу духа. Силу, которая будет его поддерживать даже тогда, когда казалось всё уже настолько плохо, что хуже быть просто не может.
– Ёрико!
– Да, - рыжая посмотрел на него.
– Я хочу отойти на пару дней в одиночку, - он заглянул в её зелёные глаза.
– Я хочу, чтобы ты подготовила мне всё, что необходимо.
– А будут ли ещё распоряжения?
– посмотрела на него Ульрика.
– Если меня не будет семь дней, то можете начать искать.
– А где искать?
– она продолжила расспрос.
– Я думаю посетить подземелье на длинной горе. В трёх днях пути отсюда, - начал Эдик.
– Выходит, на само подземелье, вы оставляете только день?
– отложила вилку Ульрика.