Мир, любовь и свобода. Как жить без войн
Шрифт:
«Вооруженный конфликт» подразумевает применение смертельного насилия. На войнах люди умирают. Но они не просто умирают: их убивают другие люди. Война и применение вооруженной силы означают убийство людей. Военные сознают эту несомненную истину. Политики часто не хотят ее замечать. Довольно привести знаменитый вопрос, который Мадлен Олбрайт (тогда постоянный представитель США при ООН, а впоследствии государственный секретарь) задала председателю Объединенного комитета начальников штабов генералу Колину Пауэллу: «Вот вы постоянно расхваливаете армию; но зачем нам эта прекрасная армия, если мы не можем ее использовать?»
В своих воспоминаниях Пауэлл писал: «Я думал, меня удар хватит». И правда, мог хватить. Олбрайт по традиции считала вооруженные силы одним из орудий государства, предназначенных для реализации ее планов. Пауэлл объяснил, что «американские военнослужащие – это не игрушечные солдатики, которых можно передвигать на какой-то глобальной игровой доске», и что «мы не должны применять вооружены силы, пока не возникла безусловная политическая необходимость». Как военный человек, генерал Пауэлл понимал: когда вооруженные силы «используют», умирать будут не игрушечные солдатики и не шахматные фигуры, а реальные люди [5] .
5
Colin Powell, My American Journey (1996; revised ed., New York: Ballantine Books, 2003), p. 576.
Помню, много лет тому назад я беседовал с отставным контр-адмиралом американского флота Джином Лароком; говорили мы об использовании вооруженных сил. Адмирал выражался с военной прямотой (цитирую по памяти): «Задача вооруженных сил – уничтожать противника и лишать его способности наносить урон нам. Мы хороший мост не построим, – разве только для того, чтобы пропустить танки. Мы не знаем, как учить детей читать и писать. Мы не умеем разъяснять людям, что такое закон и демократия. Убить врага и лишить его возможности вредить нам – вот это мы умеем. Когда вам действительно понадобится убивать и разрушать, тогда и обращайтесь к нам, с остальным – не к нам». Война – это убийство людей. Тем, кто не любит говорить об этом, порой приходилось видеть убийство лично и близко или убивать самим.
Люди, которые по собственному опыту знают, что такое война, воспринимают ее совсем иначе, чем профессора политологии, подобные Мадлен Олбрайт. Будучи официальным представителем Соединенных Штатов, она открыто и искренне одобряла бомбардировки Ирака, унесшие множество невинных жизней. На одной из публичных конференций в США, посвященной войне в Ираке, один из участников сказал Мадлен Олбрайт: «Мы не хотим ничего доказывать Саддаму Хусейну кровью иракских людей. Если вам нужно разобраться с Саддамом, разбираетесь с ним, а не с иракским народом».
Олбрайт ответила в своем традиционном духе: «То, что мы делаем, мы делаем для того, чтобы все вы могли спать спокойно. Мы – величайшая страна в мире [пауза, аплодисменты], и то, что мы делаем, мы делаем как незаменимая страна, желающая добиться более безопасного мира для наших детей и внуков, для всех стран, которые соблюдают нормы» [6] .
Чтобы оправдать репутацию «незаменимой страны» и «добиться более безопасного мира для детей и внуков», Олбрайт и ее коллеги выступали за бомбардировки Ирака и экономические санкции, которые грозили дорого обойтись иракскому народу. При Клинтоне вторжение в Ирак не произошло; его осуществил следующий президент, Джордж Буш. Но Олбрайт и ее коллеги полностью поддержали разрушительную и безумного дорогую авантюру администрации Буша. Были ли эти решения продуманными и оправданными? Как выяснилось, нет. Они не имели достаточного основания, оправдывающего их выполнение. Не было веских доказательств, что Ирак разрабатывает «оружие массового уничтожения», которое может быть применено «через 45 минут» после получения соответствующего приказа. Не было точно установлено, что режим Хусейна причастен к террористическим актам 11 сентября 2001 г., – хотя официальные представители правительства заявляли обратное.
6
“US Policy on Iraq draws fire in Ohio,” CNN Special Report, «The Standoff with Iraq», February 18, 1998, –Хиллари Клинтон, супруга позапрошлого президента, была членом Сената в то время, когда происходило голосование по Ираку. В 2006 г., во время выдвижения кандидатов от Демократической партии на президентские выборы, ее попросили разъяснить, почему она выступала за применение военной силы. Клинтон ответила: «Конечно, если бы мы тогда знали то, что знаем сейчас, вопрос вообще не стоял бы на голосовании, а я, разумеется, не голосовала бы так» (Toby Harnden, «Clinton shifts over Iraq as Obama threatens», The Telegraph, December 20, 2006,. (Возможно, прежде чем голосовать, ей следовало бы подумать, не обернутся ли дела так плохо, или прислушаться к тем многим, кто уже тогда предупреждал о катастрофических последствиях, которыми грозит задуманная война.)
Во что же все это вылилось? Точное число жертв войны в Ираке установить сложно, и этот вопрос до сих пор вызывает разногласия. Но более или менее очевидно, что в ходе вторжения погибли десятки тысяч иракских солдат; американцы, англичане и их союзники потеряли несколько тысяч убитыми и несколько десятков тысяч ранеными. С 2003 по 2011 г. погибли (по самой осторожной оценке) 118 789 гражданских лиц; в основном они стали жертвами чудовищно жестокой гражданской войны и борьбы за власть, спровоцированной вторжением и оккупацией [7] .
7
Iraq Body Count Project, http://www.iraqbodycount.org/database/.
А сколько богатства было потеряно? Только правительство США заняло около 2 триллионов долларов на финансирование военных действий в Ираке и Афганистане (по времени эти операции частично совпадают, и их нецелесообразно рассматривать отдельно друг от друга), а общие затраты на две кампании составили, по самым скромным подсчетам, 4 триллиона долларов (приведенных к настоящему моменту). Скорее всего, они были значительно больше [8] . Англия и другие страны тоже потратили очень много. Инфраструктура Ирака сильно пострадала. Стоило ли тратить столько жизней и столько денег, чтобы вызвать столько смертей и разрушений?
8
Linda J. Bilmes, «The Financial Legacy of Iraq and Afghanistan: How Wartime Spending Decisions Will Constrain Future National Security Budgets», Harvard Kennedy School Faculty Research Working Paper Series, March 2013, RWP-13-006.
Если войну все же можно оправдать, то в каком случае?
Мало кто согласится с Олбрайт, что правомерно вести войну, т. е. убивать, ради поддержания престижа «незаменимой страны». (Хотя, конечно, такие люди есть.) Но давайте возьмем более сложный случай. Если война начата ради «более безопасного мира для наших детей и внуков», не будет ли она оправданной? «Какова вероятность того, что, убивая одних людей сейчас, мы сделаем будущее положение других людей более безопасным?» Для ответа на такой вопрос нужны факты. Подобное убийство, возможно, и улучшит нашу дальнейшую безопасность, но на тех, кто выступает за войну, в любом случае лежит главное бремя доказательства. А те, кто выступал за войну США против Ирака, не стали утруждать себя сбором доказательств.
Справедливость войны – как оправданность ее инициирования, так и соблюдение норм ее ведения – давно обсуждаемая тема. Правомерность объявления войны обозначается латинским термином jus ad bellum в отличие от правовых норм ведения военных действий, jus in bello. Эти два аспекта нередко рассматриваются как отдельные предметы. Оправданна ли война и допустимы ли методы, которыми она ведется? Многие известные правоведы и философы рассуждали и спорили о том, чем можно оправдать открытие военных действий, должны ли быть – раз уж война началась – моральные и правовые ограничения на использование силы, и если да, то какие именно.
Позволительно ли начинать войну ради защиты достоинства правителя или страны, ради престижа «незаменимой страны», ради захвата ценных земель и ресурсов, ради защиты чьих-то интересов или жизней граждан страны? А если война уже идет, разрешено ли убивать только вооруженных противников на поле боя или можно убивать пленных и членов семей вражеских солдат, в том числе детей (которые могут стать солдатами)? С течением времени военные действия обрастали все большим количеством запретов, а правила их ведения становились предметом различных соглашений и конвенций.