Мир-механизм
Шрифт:
Самую первую деталь «Темпестуса» магосы Ризы построили вокруг древнего когитатора, вместившего машинный дух корабля. Еще до того как поставить килевые балки, они соорудили кожух для вычислительного устройства, история которого уходила в доимперскую эпоху на Марсе. Подобные духи были редки и невосстановимы, настоящие реликвии Темной эры технологий, когда, по легендам, они стали угрожать существованию своих создателей. Только самые мудрые и надежные из них пережили чистки эпохи Раздора и теперь значились среди старейших святынь человечества.
На основе одного такого духа и создали «Темпестус» —
За каждым движением членов экипажа стоял машинный дух, помогающий принимать или отвергать решения в соответствии с накопленным опытом. Магистру флота приходилось рассматривать дух «Темпестуса» как полноценного члена ордена, иначе тот мог перестать реагировать на получаемые команды и действовать по-своему усмотрению. Когда же к кораблю относились уважительно, как к древнему воину, «Темпестус» становился преданным союзником, настоящим боевым братом.
В ядре когитатора постоянно поддерживалась высокая температура, чтобы не застыла кристаллическая среда, содержащая цилиндрические инфохранилища. Они имели форму прозрачных сталагмитов и сталактитов, за которыми пульсировал черный накопитель данных, и оттого всегда напоминали Шехерзу громадные челюсти с черными клыками. Группа тянущихся от когитатора клапанов поднималась и опускалась над головой, подобно парящим островам, выделяя облака пара и обжигающе горячих капель.
Шехерз подошел к сплетению свернутых петлей кабелей и стальных шипов, напоминающему взрывающуюся звезду, сотворенную художником из раскаленного металла и проводов. Это было поистине сердцем «Темпестуса», в котором машинный дух соединялся с системами корабля.
— Если ты способен слышать, — начал капитан, — я должен переговорить с тобой. Ничего подобного прежде я не делал. Прежние магистры флота, быть может, и делали, не знаю. Но одно мне известно точно — я бы ни за что не отправил брата в бой, из которого он не вернется, не сказав ему об этом лично. Поэтому я пришел сюда, чтобы поставить тебя в известность.
«Темпестус» не ответил. Машинный дух выражал свое отношение иначе, например отклоняя курс на несколько градусов или меняя процент мощности реактора. Отвечать напрямую было ниже достоинства древней машины.
Шехерз включил голомат на передней панели ядра машинного духа. Сюда выводились результаты проделанного им моделирования на основе миллиардов обрывков информации, собранных воедино для составления прогноза сражения флота. С его помощью дух машины высказывал свои пожелания и намерения, порой конструируя совершенно дикие и неправдоподобные картины боя или остроумно демонстрируя, как некий образ действий приведет к катастрофе.
Диспозицию флота спасения Варва отмечали светящиеся фигуры. Гравитационный порог ближайшей планеты по имени Убежище тускло сверкал в отдалении помещения. Мир-механизм имел ничуть не менее внушительный
С потерей «Рискованного» флот изменил боевой порядок, сосредоточившись на трех оставшихся капитальных кораблях: «Темпестусе», крейсере типа «Оберон» «Падении Хорста» и древнем гранд-крейсере «Вечный мститель». Остальную часть флота составляло около пятидесяти меньших кораблей: суда сопровождения, фрегаты, транспорты и разведчики. По меркам линейного флота он истощился и потрепался, так как до первых сражений с миром-механизмом был в два раза больше. При первых попытках провести бомбардировку расположенной на экваторе мира-механизма «бойницы», через которую стреляло убивающее корабли орудие, погибли почти все истребители. После того раза флот перешел на разомкнутый строй в форме полумесяца, держась с тыльной, как казалось, стороны мира-механизма вне пределов досягаемости главного калибра, однако смерть «Рискованного» показала, что нигде не безопасно.
— Мы должны покинуть боевой порядок, — сказал Шехерз. — Остальной флот отступит. А мы пойдем на штурм. Запусти двигатели на полную, максимальная скорость. Носом вперед на врага, Темпестус. Таков наш путь.
Проекция голомата сменилась. Флотилия разъединилась и собралась заново в тысячах миль дальше, тогда как «Темпестус» полетел по высокой орбите над северным полюсом мира-механизма, который в ответ стал разворачиваться вокруг своей оси, чтобы корабль оказался в радиусе поражения.
— У нас получится? — спросил капитан.
«Темпестус» встретился с контуром мира-механизма и исчез во всплеске информационных помех.
— Магистр флота, — донесся голос от входа в помещение. Шехерз развеял голограмму и повернулся, чтобы увидеть библиария Хиалхи, идущего к нему меж сталактитов инфохранилища. — Мне сказали, что вы находитесь здесь, совершаете богослужение над нашим кораблем.
— Я отправился к первоисточнику, — объяснил Шехерз. — Я управляю из рубки, но в данном случае решил спросить мнение корабля лично.
— И что он говорит?
— До мира-механизма мы доберемся. Скорость позволит. Но что произойдет дальше, сказать трудно.
Мерцание от инфосреды озаряло края синего доспеха Хиалхи. Цветами Астральных Рыцарей были серебристо-белый и голубой, но броня Хиалхи имела темно-голубой оттенок, как у библиариев, отмечая его как психосиловое оружие на поле битвы. На одном наплечнике виднелся рогатый череп орденского библиариума, а с талии свисало несколько книг с позолоченными застежками. Он носил полуплащ офицера Астральных Рыцарей, а лицо его наполовину скрывал встроенный в броню капюшон «Эгида», обеспечивающий пси-защиту. Единственное, что можно было различить в лице Хиалхи, — темную кожу в морщинах и бледно-серые глаза.
— Никогда не видел этого места, — произнес Хиалхи.
— Я редко кому позволяю сюда войти.
— Тогда прошу извинить за мое вмешательство.
— Полагаю, вы пришли сюда не от большого желания, — сказал Шехерз. — Библиарий Хиалхи не из тех, кто любит вести беседы. За всю службу я перекинулся с вами где-то сотней слов, хотя мы офицеры одного ордена.
— Я привык держать мысли при себе, — ответил Хиалхи, — и делиться с ними, лишь когда об этом попросят. Магистр ордена посоветовал поделиться ими сейчас.