Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы
Шрифт:
Бурная активность Гитлера, его усилия были несистематичными, но нередко результативными. К несчастью, Гитлер не был столь инфантилен, как полагал Фромм.
К тому же Гитлер был интуитивистом, что тоже не предполагало осмотрительного рационального анализа ситуации. По признанию Гитлера Риббентропу «всегда перед принятием важных решений (обычно ночью), на него нисходило состояние гипнотической уверенности, и благодаря этому он точно знал, что ему надлежит делать, чтобы исполнить свой долг» [117] .
117
Риббентроп И. Указ. соч. С.18.
В 1914 г. Гитлер с энтузиазмом встретил объявление войны России и участвовал в Первой мировой войне солдатом германской армии. Поражение в 1918 г. воспринял как личную трагедию, следствие предательства «тыловиков». Настроение Гитлера было каплей в потоке чувств миллионов немцев. Национальное унижение стало глубокой травмой для них. Это роднило их с будущим вождем, фюрером. «Разжигая ненависть и провоцируя агрессию, Гитлер погружался в глубины настроя и инстинктов масс.
118
Линденберг К. Технология зла: К истории становления национал-социализма. М., 1997. С. 31–32.
После войны, в разгар начавшейся революции Гитлер служил работником по общеполитической подготовке в одном из полков в Баварии. Выступал перед солдатами с националистическими речами.
В это время Гитлер уже привлекал внимание современников как незаурядная личность с почти гипнотическими способностями. Профессор фон Мюллер на заре политической деятельности Гитлера наблюдал: «Они стояли как будто загипнотизированные человеком, обращавшимся к ним и говорившим странным гортанным голосом без остановки и со все возраставшим возбуждением. У меня возникло странное чувство, что возбуждение его слушателей тоже все время росло, и это в свою очередь придавало дополнительную силу его голосу. Я увидел бледное, худое лицо… с коротко постриженными усиками и огромными бледно-голубыми сверкающими и в то же время холодными глазами фанатика» [119] . «Особенно поразили меня его властные голубые глаза» [120] , — вспоминает И. Риббентроп. Э. Фромм считает, что «у людей с сильно развитым нарциссизмом часто наблюдается специфический блеск в глазах, создающий впечатление сосредоточенности, целеустремленности и значительности как бы не от мира сего. В самом деле, порой бывает нелегко различить по выражению глаз человека духовно развитого, почти святого, и человека, страдающего сильным нарциссизмом, по сути полусумасшедшего» [121] . Нарциссизм, самовлюбленность Гитлера вряд ли может вызвать сомнение, но она не объясняет его притягательной силы. Привлекала необычность Гитлера. «Лицо, выражающее холодную жестокость, вызывает страх. Но некоторые страху предпочитают восхищение. Здесь лучше всего подойдет слово „трепет“: оно абсолютно точно передает возникающее в такой ситуации смешение чувств. Трепет соединяет в себе ужас и благоговение» [122] . Однако Гитлер бывал мил и обходителен: «Описано много случаев, когда люди, относившиеся к нему с предубеждением, внезапно меняли точку зрения и шли за ним после того, как он прямо глядел им в глаза… Еще одним… фактором, облегчавшим демагогическую деятельность Гитлера, был его дар упрощенного толкования… Кроме того, он был блестящим актером и умел, например, очень точно передавать мимику и интонации самих различных типажей… Одна манера речи предназначалась у него для общения с грубоватыми старыми мюнхенскими дружками, другая — для разговора с немецким принцем, третья — для бесед с генералами… Он мог устроить гневную сцену, желая сломить неуступчивость чехословацких или польских министров, а принимая Чемберлена, мог быть предупредительным и дружелюбным хозяином… Гитлер был в основном спокоен, вежлив и хорошо владел собой. Вспышки гнева, хотя и довольно частые, были все-таки в его поведении исключением. Но они бывали очень интенсивными. Эти приступы случались в ситуациях двух типов. Во-первых, во время его выступлений, особенно под конец… Именно подлинность делала его гневные тирады столь убедительными и заразительными. Но, будучи подлинными, они отнюдь не были бесконтрольными. Гитлер очень хорошо знал, когда приходило время подстегнуть эмоции слушателей, и только тогда открывал плотину, которая сдерживала его ненависть.
119
Цит. по: Фромм Э. Указ. соч. С.92.
120
Риббентроп И. «Это был великий человек!» // Завещание Гитлера. М., 1991. С.17.
121
Фромм Э. Указ. соч. С.92.
122
Там же, С.93.
Вспышки ярости, возникающие во время бесед, были совсем другими… Этими вспышками Гитлер наводил страх на собеседников, но он был в состоянии их контролировать, когда в этом была нужда» [123] . Со временем неограниченная власть сделала вспышки гнева менее контролируемыми — ведь никто не мог возразить фюреру и поставить его на место. О. Дитрих рассказывает об одном из таких эпизодов: «Это была вспышка его демонической энергии против мира грубой реальности. Эмоции же направлялись против того, кому пришлось оказаться в его присутствии. Ярость обрушивалась в виде урагана слов. В такие моменты он отметал любые возражение простым усилением голоса. Подобные сцены могли быть вызваны как большими, так и совсем ничтожными событиями. Однажды… его собака Блонд отказалась повиноваться приказу. Кровь бросилась в лицо Гитлера, и, несмотря на огромную толпу присутствующих, он начал бешено орать на одного из своих помощников, оказавшегося рядом с ним» [124] . Стремление подчинять и повелевать было сильнее, чем сам повод, вызвавший конфликт. В конце 30-х гг. эта особенность характера Гитлера, во многом воспитанная абсолютным характером его власти, стала оказывать прямое воздействие на внешнюю политику Германии.
123
Там же, С. 92–94.
124
Дитрих О. Указ. соч. С.21.
По словам Риббентропа, его кумира характеризовали «тщательно продуманные сдержанные манеры… убежденность в собственной правоте… Он был неописуемо далек от всех. Хотя миллионы людей преклонялись перед ним, Адольф Гитлер был одиноким человеком… Когда он хотел расположить к себе кого-нибудь, он мог быть весьма чарующим и настойчивым.
Я знал сильных людей, которые шли к нему, полные решительных намерений заставить его отказаться от тех или иных планов. Через полчаса они выходили от него сияющие и довольные, со всем согласные и во всем готовые поддержать Адольфа Гитлера» [125] .
125
Риббентроп И. Ук. соч. С.17.
Притягательная сила и истерические всплески, упрямство и упорство, интуитивизм и воля к воплощению любой мечты, желание руководить всем и деловая беспорядочность, вера в однажды усвоенные идеи и ораторское искусство, которое не спотыкается о возражения и сомнения — все эти черты вытекали из агрессивной самоуверенности, составлявшей ядро личности Гитлера.
Гитлер увлекался социальными проблемами, но смотрел на общество глазами художника. Его привлекали яркие теории и образы, и он не поверял их логикой реальности, принимая лишь то, что соответствовало его собственным ощущениям. «Глубокие прозрения и величайшая мудрость, накопленные за столетия, просто не существовали для Гитлера, если они не укладывались в рамки его националистической идеологии… Он строил храмы искусства, но презирал собор духа!» [126] Это естественно для язычника, каковым был Гитлер. Могущество Рима было для него образцом для подражания. Но Рим пал, и это было для Гитлера поводом для опасений: «Я часто размышляю над тем, что послужило причиной гибели античного мира… Если бы не христианство, кто знает, какой была бы история Европы. Рим завоевал бы всю Европу, и его легионы отразили бы натиск гуннов. Именно христианство погубило Рим, а не германцы и гунны… Христос был арийцем. Но Павел использовал его учение для того, чтобы мобилизовать преступные элементы и заложить фундамент предбольшевизма. С его победой античный мир утратил красоту и ясность. Что это за бог, которому нравится, как люди перед его ликом умерщвляют свою плоть?» [127] Социальная философия Гитлера, таким образом, была тесно связана с его язычеством и антихристианством.
126
Дитрих О. Указ. соч. С.20.
127
Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1998. С. 71, 68, 51.
«Он исповедовал весьма общую монотеистическую веру. Он верил в руководство свыше и в существование всевышнего, чья мудрость и воля создали законы, необходимые для сохранения и эволюции человеческого рода.
Он верил, что основная цель человечества состоит в том, чтобы выжить и достичь прогресса и совершенства…
Он считал, что действует по повелению всевышнего…
Он лично был настроен резко враждебно к христианству и церквям, хотя в партийной программе говорилось о „положительном“ христианстве…
Раннее христианство по его словам, это „первая еврейская коммунистическая ячейка“» [128] . Последнее замечание недалеко от истины, и поэтому Гитлер не мог быть христианином и как антисемит, и как бескомпромиссный антикоммунист.
К научному методу познания Гитлер еще со школьной скамьи относился с презрением. О своих школьных учителях он вспоминал как о «порождении пролетариата, лишенного способности мыслить самостоятельно» [129] . Исключение составлял учитель истории, который увлек мальчика национальными историческими мифами и, по признанию Гитлера, именно тогда он почувствовал себя революционером.
128
Дитрих О. Указ. соч. С.20.
129
Ширер У. Указ. соч. С.32.
Многие лидеры предпочитают рациональному знанию простые мифы. Они могут и не подозревать, что взяли на вооружение рецепт Гитлера: «Искусство чтения, также как и самого процесса обучения, состоит в следующем: запомнить главное и забыть все лишнее…» [130]
С такими людьми поздно спорить, им поздно что-либо доказывать. Они уже идут к своей цели и ведут к ней других, даже если путь к призрачной вершине лежит через пропасть. Трагедия в том, что в периоды кризисов рассудительность обречена на поражение — побеждает тот, кто готов действовать быстро, манипулировать толпой, бросать резкие обвинения и предлагать радикальные рецепты. Добро, если он готов хотя бы советоваться с людьми науки. Но он вовсе не обязан это делать, сплачивая вокруг себя не привыкшие к умственному напряжению толпы и отсекая «все лишнее».
130
Ширер У. Указ. соч. С.41.
В юности Гитлер увлекался самыми разнообразными теориями — националистическими, социалистическими и магическими. Из каждой книги, из каждого разговора Гитлер произвольно извлекал элементы, соответствующие его настроению и образу мира, отбрасывая остальное. Широкий круг увлечений дополнялся в характере Гитлера чувством превосходства надо всеми окружающими и отсутствием умения систематизировать полученную информацию. Он увлекался и увлекал других людей, предпочитал действовать по наитию и верил, что интуиция всегда поможет найти ему — избраннику судьбы — верное решение.