Мир не меч
Шрифт:
– А побеседовать про это ни с кем нельзя? Может, разберемся?
– Побеседовать-то запросто, а вот разобраться…
– Давай попробуем, чем Город не шутит?
И мы отправляемся беседовать.
В этом дальнем районе Города я бываю раз в год и только по обещанию. Квартал принадлежит тенникам: дома – верхним, подземные коммуникации – нижним. Люди сюда заходят изредка, Смотрители – тем более. Здесь почти никогда не происходит нечто, требующее нашего вмешательства. Мы проходим мимо здания, больше всего похожего на пятиэтажку, украшенную башенками и стрельчатыми колоннами. Помесь хрущобы и готического собора выглядит оригинально. На башенках красуются флюгера, узкие окна забраны коваными решетками, а колонны сверху украшены мрачного вида химерами. Я хмыкаю. Кира насмешливо приподнимает бровь.
– Я здесь живу. Хочешь зайти?
– С удовольствием, но на обратном пути.
Мне действительно интересно, на что похоже место обитания Киры, к тому же мне нечасто доводится бывать у тенников в гостях. Если верить рассказам Витки, которая гораздо больше дружна с ними, это весьма необычно и познавательно.
– Как хочешь, – усмехается Кира.
Мы спускаемся в подземный переход. Идем вниз этажа четыре, не меньше. Ржавая железная лестница явно рассчитана на существо, обладающее хорошей спортивной подготовкой: расстояние между ступеньками в добрых полметра, а вся конструкция, подвешенная на стальных тросах, дрожит и вибрирует при каждом шаге. Полумрак – нижние прекрасно видят в темноте, а на посторонних спуск не рассчитан. Кира идет уверенно, не оглядываясь на меня. Я сначала держусь за перила, но когда железная труба, из которой они сварены, прогибается под рукой, перестаю надеяться на то, что ограждение мне хоть чем-то поможет. Здесь пахнет пылью, ржавчиной, землей и еще почему-то морской водой.
Наконец проклятая лестница заканчивается – входом в абсолютно черный туннель. Кира идет уверенно, я же замираю на входе и пытаюсь заставить зрение различать хоть что-то. Бесполезно – кто-то так заколдовал туннель, что мне не удается ничего. Кира возвращается, кладет руку мне на плечо. Я вижу его глазами, но не очень хорошо – все подкрашено зеленоватым гнилушечным сиянием, которого для меня недостаточно. Тенник ведет меня за плечо, игриво щекоча когтями через куртку. Иногда он увлекается, и раздается противный скрежет рвущейся джинсы. Но сейчас меня не занимает, на что будет похожа куртка, – я в основном думаю о том, как бы не упасть. И еще – будет ли поход стоить информации, которую мы получим.
Повороты, спуски, лестницы – скоро я понимаю, что едва ли смогу найти выход сама. Разве что по запаху – но в йодно-соленом воздухе все они быстро тают. Кто-то попадается нам навстречу – я едва его различаю. Что-то приземистое, широкое, но беззвучно скользящее над полом. Четко я вижу только две пары круглых зеленых глаз. Кира аккуратно обводит меня вокруг нижнего. В кромешной тьме я спотыкаюсь о какую-то ерунду на полу и падаю, разбивая коленку в кровь. Очень больно.
– Ну ты даешь, – ворчит Кира, ощупывая быстро промокшую штанину.
– Не видно ни пса, какая зараза тут такую тьму натворила? – злюсь я.
– Техника безопасности. Наши мудрецы гостей непрошеных не любят…
Мудрецы подвальные, ворчу я про себя. Кира поднимает меня на руки и перекидывает через плечо. Интересный фокус, учитывая, что в этот раз мы с ним одного роста. Но ему, кажется, все равно. Я болтаюсь вниз головой, мне страшно неудобно, и ничего романтического в этом нет. Еще минут пятнадцать – повороты, cпуски, подъемы в полной темноте, и Кира вносит меня в здоровенный грот. Потолка я не вижу – он скрывается в полутенях, но сам грот неплохо подсвечен, причем источников бледно-голубого света я не вижу. Меня наконец-то ставят на пол, я оглядываюсь и не могу сдержать восхищенного вздоха.
Здесь явно поработала рука мастера-тенника: что-то отшлифовано, что-то отполировано, но большая часть стен оставлена в неприкосновенности. Сталактиты, сталагмиты и прочие пещерные радости представлены во всем великолепии. Где-то монотонно капает вода, и эхо гуляет между стен.
– Не слабо, – оглядываюсь я. – Мудрецы живут здесь?
– Нет, это что-то вроде холла. Нам туда. – Кира показывает на проход между двумя глыбами камня, в которых можно различить две грубо высеченные статуи лежащих кошек.
Здесь чище и почти светло – вдоль коридора у самого потолка развешены сияющие шары, в которых шевелятся мелкие живые источники света. Неужели светлячки? Приглядываюсь – нет, скорее какие-то светящиеся червячки. Интересно, их нужно кормить? И если нужно – то каждый раз приходится проходить со стремянкой?
Кира приводит меня в небольшую пещеру с гладко отполированными стенами, кивает на плоский камень в углу, больше всего похожий на надгробие. На нем даже вырублена какая-то надпись, но этих рун я не знаю.
– Садись. К нам скоро придут.
И действительно – скоро из стены выходит бледное долговязое создание, заставляющее вспомнить историю голема или чудовища Франкенштейна, настолько это человекообразное чудовище несуразно. Словно его наспех собрали из плохо подходящих друг к другу частей тела. Голова крупная, шея тонкая, руки бугрятся мускулами, но грудная клетка впалая – какая-то карикатура на человека. Светящимися зелеными глазами он смотрит на Киру, затем на меня.
– Нам нужен кто-то из хранителей памяти, – говорит Кира. – Тех, кто может рассказать о войне за верхние вуали.
Блеклое недоразумение уходит обратно в стену.
– Это зомби, что ли?
– Нет, – смеется Кира. – Он не хотел тебя пугать своим истинным видом, а как выглядят люди – давно забыл.
– Тьфу ты, – тоже начинаю смеяться я. – Лучше бы уж показался как есть, а то я и впрямь испугалась. Старейшины тоже так выглядят? Или как их там – хранители?
– Не знаю, сама увидишь.
Я ожидаю увидеть что-нибудь экзотическое – хоть чудовище, хоть химеру, на худой конец – такого же голема, как предыдущий, но хранитель оказывается растрепанного вида юнцом в рваных джинсах и майке с фломастером намалеванным пацификом. Длинные волосы собраны в хвост. Не хватает только бисерных фенечек на руках – а то был бы юный хиппи. На обычного тенника он похож, как я на оглоеда.
– Привет, Кира, привет, Тэри. Мне сказали, вам понадобились старые сплетни? – обаятельно улыбается он.
Я удивляюсь, откуда он знает мое имя. Впрочем, на то он и особо мудрый тенник.
– Да, – кивает Кира. – Не мог бы ты рассказать о том, кто во время войны за верхние вуали использовал Пустоту как оружие?
Хранитель недоверчиво щурит на него длинные серо-зеленые глаза.
– А сам, что ли, не в курсе?
Кира отчетливо напрягается – я сижу вплотную к нему и чувствую это. Интересное кино. Кажется, сейчас я услышу что-то интересное. Например, об истинном возрасте Киры и его участии в тех легендарных событиях. Но нет – оба просто смотрят друг на друга, потом Кира расслабляется.