Мир не меч
Шрифт:
Он властен и почти жесток, но это именно то, что мне всегда нравилось в мужчинах. Принимать, прогибаться, подчиняться – огромное удовольствие, и в этом мы хорошо подходим друг другу. И еще он прекрасно чувствует грань между занятиями любовью и прочими делами – сейчас я пытаюсь поймать его ухо губами, и он резким движением поворачивает мою голову вбок, грозит пальцем, но я знаю, что в другой ситуации никогда себе этого не позволит.
Я уже неплохо знаю его – порывистую резкость и бесцеремонную грубость в мелочах, спокойную надежность без упрека и укоризны – в деле. Он надежный. Пес меня побери, я способна сказать так о теннике! Я знала многих из них – некоторых даже близко, и всегда они были текучими и изменчивыми, как вода, как тени, которые дали им имя. «Доверился теннику», – говорят в Городе, если хотят посмеяться над чьей-то глупостью.
Кира другой – я чувствую его как себя, знаю его. Мы двигаемся в едином ритме, и это куда больше, чем секс, – мы открываемся навстречу друг другу, показывая и отдавая себя. Отдавать – в каждом движении бедер, в каждом переплетении пальцев, в губах, сливающихся воедино. Мы учим друг друга единственно важному знанию – кто мы и что мы…
Мягкий и чуть скользкий ковер под лопатками, одуряющий запах сандала и пот на коже… Мне, наверное, никогда не доводилось быть с кем-то настолько близко. И даже не страшно, хотя я всегда боялась доверять своим любовникам. Соприкоснуться телами, ненадолго позволить быть рядом – рядом, но не близко, не вместе. Сейчас же все не так. Не нужно ничего скрывать, нет необходимости отгораживаться, не пропускать другого в свои мысли. Наоборот, мне хочется, чтобы не было ни одной преграды – вывернуться наизнанку, рассказать о себе. Ладонями, губами, ногтями по спине, дыханием в унисон, сбивчивым шепотом без смысла, исполненным нежности, – говорить о себе и слушать ответный рассказ.
Я не смогу без него жить, вдруг приходит мучительный, до черной тьмы перед глазами, страх, и перехватывает горло.
Кира ловит изменение сразу, понимает без слов. Мы не говорим вслух, нет нужды, я слышу его и так. «Ну что ты, малая, что ты, не бойся… Пока стоит Город – я с тобой». И вновь приходит страх – да смогу ли я сама быть так – пока стоит Город…
Мы долго отдыхаем, валяясь на спине и глядя в расписанный геометрическими узорами потолок. Если приглядываться к ним, то видно, что это просто череда ромбов и прямоугольников, но беглому взгляду в узоре каждый раз чудится разное – профиль лица, крылатый силуэт, фрагмент пейзажа… Кира о чем-то размышляет, хмуря брови, и потом резко садится.
– Нам все-таки придется пойти на ту вуаль. Сумеешь меня вытащить?
Я пожимаю плечами.
– Вниз – не вверх. Может быть, получится.
10
– Тебя кто-нибудь пытался уже брать на другие вуали? – спрашиваю я, натягивая майку и приглядываясь к Кире.
Мне уже доводилось перемещаться по завесам с людьми, но тащить туда тенников – еще никогда не пробовала. Да и с людьми это не самое приятное занятие. Мне нужно заснуть, загадав для себя оказаться в нужном месте. Слишком легко потерять спутника и потом с трудом вылавливать его след на завесах Города.
– Да, и не раз.
– И что?
– Меня быстро выкидывает обратно.
– Хм… Ну, по крайней мере – возможно само по себе. Уже хорошо. Я тебя подержу. Мы попробуем найти Лика или Витку, кого получится, а там уж посмотрим.
Тут до меня доходит, что, засыпая, я утрачиваю контроль над телом и сознанием. Одно дело идти с тем, кто тоже умеет, и просто не терять спутника, другое дело – вести кого-то. Кира понимает причину моего замешательства без лишних пояснений.
– Ты иди сама, я не потеряюсь. Я хорошо тебя чувствую.
– Ну давай так. Если я окажусь там одна – немедленно вернусь.
Я прикрываю глаза и сосредоточиваюсь на воспоминаниях об инициирующей завесе. Усталый мозг, утомленный пребыванием за последней завесой, далеко не сразу подчиняется моим требованиям. Под веки словно песка насыпали, и хочется одного – уйти глубоко вниз, отоспаться там, потом – побегать всласть. Но я слышу вначале легкий, а потом все более нарастающий зов. Искаженная завеса зовет меня к себе. Такого я еще никогда не ощущала.
«Ну она и тянет, – слышу я в виске голос Киры. – Мне даже твоя помощь не нужна. Иди спокойно». Действительно – тянет, я даже не успеваю толком задремать, а уже чувствую, что мир вокруг меня меняется. Кира рядом – мы рука в руке.
Мы все еще лежим на полу – но это уже вовсе не удобная комнатка в квартире Киры, а открытое пространство, и над нами затянутое гарью небо, а под спинами – раскаленный асфальт. Сажусь и вижу, что мы на крыше какого-то завода. И до самого горизонта – заводской комплекс. Здесь я уже была, а Кира помнит это место по моим воспоминаниям. Но на этот раз я ощущаю отчетливую разницу – я прекрасно помню, кто я, где я и что здесь делаю.
Правда, с «кто» обнаруживается мелкая незадача – меня опять перекинуло в парня. Правда, в нынешних условиях это скорее плюс – вспоминаю свое неловкое карабканье по крышам и панический страх перед эскалатором и только усмехаюсь. Город милостив – мое тело сейчас хорошо приспособлено к подобным упражнениям. Я на ладонь повыше Киры, покрепче и чувствую, что легко пройду армейскую полосу препятствий. Это не может не радовать, учитывая, что спускаться нам предстоит в стиле промышленного альпинизма.
Делаю пару прыжков, проверяя, удобна ли одежда, потом ударяю ногой в воздух. Не знаю, как называется этот удар, но если бы напротив меня стоял живой противник, ему бы не поздоровилось. Еще пара резких движений, удары руками и ногами, прыжок, кувырок.
Поднимаюсь, отряхиваюсь. Мне хорошо. Энергия распирает тело, хочется бежать или драться, устроить потасовку.
Оглядываюсь на Киру – он-то остался неизменным, лишь чуть сгладились характерные черты тенника. Теперь нужно посмотреть ему в глаза, чтобы заметить, что он чем-то отличается от людей. Короткая кожаная куртка и голубые джинсы идут ему куда больше одежды ребенка с городских окраин, но для Киры это, видимо, не особо привычно – он с интересом оглядывает себя, заправляет брючины в ботинки и морщит нос.
На мне – камуфляжные брюки и черная майка без рукавов, рядом валяются две пары темных очков и кожаный жилет. Жилет, видимо, мне, очки – обоим; я улыбаюсь небу Города и благодарю. Судя по здешнему климату, очки – жизненно важный предмет.
Пока мы спускаемся по бесконечной череде идущих уступами крыш, покрытых гудроном, я принюхиваюсь и прислушиваюсь. Здесь тихо. Несмотря на то что из труб валит дым, а внизу раскатывают тяжелые грузовики, кажется, что нет ни одного человека. Причудливое место, зыбкое и странное, как сон в летнюю жару. Тишина звенит в ушах, давит на затылок. Кажется, что мы идем под водой. Воздух тяжелый и упругий, горький на вкус.